Вася встала, чтобы сделать это. Но она не понимала выражение лица Касьяна. Ностальгия и нежность, когда он говорил о мертвой возлюбленной, но — на миг и в конце — там мелькнул такой гнев, что ее кровь остыла. Она пошла есть с Соловьем, решив больше не думать о Касьяне Лютовиче.
* * *
Зима все еще была тяжелой, полной черных морозов и мертвых нищих, но старый жесткий снег стало видно в день, когда Дмитрий Иванович приехал в Москву со своими двоюродными братьями: монахом Александром Пересветом и мальчиком Василием Петровичем. С ним был и Касьян с приспешниками, который, по просьбе Дмитрия, не уехал домой.
— Поехали в Москву, будешь моим гостем на Масленицу, — сказал Дмитрий. — В Москве девицы краше, чем в твоей башне из костей.
— Не сомневаюсь, — выдавил Касьян. — Хотя, думаю, вы хотите договориться об оброке, государь.
Дмитрий оскалился.
— И это, — сказал он. — Я ошибаюсь?
Касьян лишь рассмеялся.
Они проснулись снежным утром и поехали в Москву вдоль широкой Москвы — реки. Горд был белой короной на темном холме, размытый занавесом снега. Ее бледные стены пахли известью, башни словно пронзали небо. Саша каждый раз радовался виду.
Вася ехала рядом с ним со снегом на бровях. Ее улыбка была заразительной.
— Сегодня, Сашка, — сказала она, когда стало видно первые башни в серо — белом мире. — Мы увидим Ольгу сегодня, — Соловей уловил настроение всадницы, но приплясывал на ходу.
Вася свыклась с ролью Василия Петровича. Если она показывала трюки на Соловье, они радовались, если брала копье, Дмитрий смеялся над ее неуклюжестью и обещал научить. На ее вопросы отвечали. И робкое счастье появилось на ее выразительном лице. Саша сильнее ощущал из — за этого ложь, он не знал, что делать.
Дмитрий проникся ею. Он обещал ей меч, лук, хороший кафтан.
— Место при дворе, — сказал Дмитрий. — Будешь на моих советах, а подрастешь, будешь командовать людьми.
Вася кивала, краснея, а Саша скрипел зубами.
«Надеюсь, Оля поймет, что делать, — подумал он. — Потому что я не знаю».
* * *
Когда тень ворот упала на ее лицо, Вася удивленно вдохнула. Врата Москвы были из дуба и железа, поднимались в пять раз выше нее, их охраняли снизу и сверху. Большим чудом были сами стены. В мире лесов Дмитрий золотом отца, кровью его народа построил Москве стены из камня. Следы огня у основания указывали, что он не прогадал.
— Видишь? — сказал Дмитрий, указывая на один такой след. — Это три года назад приходил и устраивал осаду Ольгерд Литовский. Тяжко тогда победили.
— Они придут снова? — спросила Вася, глядя на следы огня.