иногда — для сбора налогов. В целом же султаны рассматривали их как некую срединную группу между немусульманами и мусульманами.
Тюрки-сельджуки, а также иранцы, арабы и другие выходцы с мусульманского Востока играли решающую роль в общественно-политической жизни городов, но оставались в явном меньшинстве и не могли определять состояние городской экономики. Их вклад в процесс урбанизации связан с деятельностью социально-религиозных братств — футувва. Подобные организации возникли на Ближнем Востоке в XII в. в связи с распространением суфизма (мистических течений) в исламе. Им покровительствовал багдадский халиф ан-Насир, который видел в них инструмент социального единения, способный приостановить распад халифата. Под влиянием его советника Шихабеддина Умара Сухраварди, посланного в Конью к султану Иззеддину Кейкавусу I {64} (1211—1220), футувва появились и в Малой Азии. Здесь их члены — фитьяны — создали новую разновидность социально-религиозного братства — организацию ахи.
Подобно объединениям такого рода в других странах, братства ахи не являлись профессиональной корпорацией, хотя состояли в основном из представителей ремесленников. Среди них было немало бывших скотоводов и земледельцев, переселившихся в города и стремившихся здесь закрепиться. Фитьяны и руководители ахи видели свою цель в использовании возможностей всей мусульманской общины данного города для оказания новым ее членам необходимой моральной и материальной помощи, в том числе в обеспечении жильем, питанием, в приобщении к какому-либо виду городских занятий, а также в защите от произвола местных властей. Подобная деятельность вполне устраивала сельджукскую правящую верхушку, ибо способствовала расширению этнорелигиозной опоры ее власти в городах. Поэтому многие ее представители поддерживали как религиозную, так и социальную активность ахи, демонстрировали свой интерес и уважение к труду ремесленников. Так, по сообщению хрониста, султан Алаеддин Кейкубад I (1220—1237) в часы досуга не только сочинял стихи, но и плотничал, шорничал, делал луки, изготовлял ножи. При поддержке сельджукских правителей влияние ахи распространилось по всей стране, а само братство стало представлять реальную политическую силу.
Отношение правящих кругов к ахи вытекало из общей направленности политики Сельджукидов, которые видели в городах главную опору своей власти и потому стремились создать благоприятные условия для их развития. Такое покровительство городам было на Ближнем Востоке традиционным, оно и обеспечивало высокий уровень урбанизации в регионе. Вместе с тем существование широкой сети городов предполагает и достаточно высокий уровень развития товаро-денежных отношений. Денежная форма части налоговых повинностей анатолийских крестьян в первой половине XIII в. свидетельствует о том, что эти отношения проникали и в деревню. Однако значение рынка и денег не следует преувеличивать. Большая часть сельскохозяйственной продукции, попадавшей в города, получалась за счет принудительных изъятий и насильственных конфискаций по низким государственным расценкам, а то и в результате прямого ограбления сельских жителей. Усилия Сельджукидов по созданию системы централизованного управления и эксплуатации означали в конечном итоге преимущественное развитие институтов распределения, а не обмена. По существу, ими воспроизводились порядки, известные с первых веков средневековья и типологически сопоставимые с раннефеодальными отношениями в Западной и Юго-Восточной Европе. {65}