— Я слышала, очень красивый город, — ответила она мягким приятным голосом.
— Мне нравится Рига. Я там служу.
— А я люблю Москву, — сказала девушка. — Вчера только уехала и уже скучаю.
Лейтенант с сожалением взглянул на круглые вокзальные часы и вздохнул:
— Через две минуты отправляется…
Он достал из кармана записную книжку, вырвал страничку и быстро что-то написал.
— Кто знает, может быть, занесет вас попутным ветром в Ригу…
— Спасибо, — сказала она и небрежно сунула листок в сумку.
Лейтенант переступил с ноги на ногу, скрипнул новыми черными ботинками. Лицо у него стало напряженным, как у человека, который хочет сказать что-то важное и не решается. Он стоял спиной к поезду и не видел, как вагоны мягко, без шума покатились. Наверное, он все-таки решился сказать, что намеревался, и даже раскрыл было рот, но тут вмешался Сергей:
— Лейтенант, если вам действительно нравится Рига, то советую поторопиться: поезд уже тронулся.
Офицер метнул на него быстрый взгляд и снова уставился на девушку. Лицо у него стало растерянное. Что-то пробормотав, он протянул ей руку, но она в этот момент нагнулась за чемоданом; потому что подкатил автобус. Тогда лейтенант — Сергей отдал ему должное — не растерялся, щегольски козырнул и даже прищелкнув каблуками.
— До свиданья, — улыбнулась девушка и отвернулась, так как нужно было вслед за пассажирами продвигаться к распахнутой двери автобуса.
Лейтенант припустил к набиравшему скорость поезду. Вскочил на подножку предпоследнего вагона и, перегнувшись из-за спины проводницы, стал махать рукой, но девушка уже не смотрела в его сторону. Сергей улыбнулся и помахал вместо нее. Лицо у лейтенанта стало кислым. В следующий момент хвост поезда исчез за приземистым кирпичным зданием пакгауза.
— Разрешите, я вам помогу? — Сергей взял у приезжей чемодан и поднялся вслед за ней в автобус.
Сергей вьюном вертелся у высокого зеркала в углу сумрачной комнаты. Проклятый, будто жестяной, воротничок белой нейлоновой рубашки не застегивался. Пуговица становилась наискосок, поперек, только не так, как ей полагалось. Застегнув наконец воротничок, нацепил галстук, облачился в свой единственный парадный костюм несколько устаревшего фасона. Засунул в верхний карман пиджака сложенный треугольником чистый платок, но, взглянув на себя в зеркало, поморщился (типичное пижонство!) и снова запихал платок в карман брюк.
— Как на свадьбу собираешься, — съехидничала мать.
Она заглянула из кухни в комнату. В руках тарелка и полотенце.
Сергей налил из флакона на ладонь зеленого пахучего одеколона и похлопал себя по свежевыбритым щекам.