У Голобобова, видно, снова зуб схватило: он заерзал в кресле, погладил ладонью щеку.
— С чего это ты вдруг выпивать начал? — спросил редактор, глядя на Сергея несчастными глазами.
— Чем так мучиться, лучше бы вырвали зуб, — посоветовал Сергей.
— Что?! — опешил Александр Федорович.
Пачкин громко закашлялся, отворачивая в сторону улыбающееся лицо.
— По-моему, Волков ведет себя вызывающе, — сказал Лобанов. — Этакая исключительная личность появилась у нас в редакции! Не смей его пальцем тронуть — сейчас же на дыбы! А дело, товарищ Волков, совсем не шуточное. Твоего собутыльника с работы сняли, а ты ведь тоже не безгрешен в этом деле… И потом, нам стало известно, что и дома у тебя не все благополучно. Собираешь компании, выпиваешь… Мы только что беседовали с твоей женой. Она прямо заявила, что ей надоели твои компании, выпивки. Говорит, что ты больше внимания уделяешь своей собаке, чем жене и сыну…
— Моя жена не могла такое сказать, — после продолжительной паузы с трудом выдавил из себя Сергей.
— Вот, сказала, — подтвердил Пачкин.
В голове это никак не укладывалось. Правда, утром они поругались, и довольно крепко, но чтобы она сказала такое в присутствии всех этих людей… в это Сергей не мог поверить! Он уже не слушал, что говорят редактор, Пачкин, Лобанов… А они что-то говорили, отчитывали, учили. Один дядя Костя словно находился на необитаемом острове, сидел, низко нагнув большую лобастую голову к макетам, и знай себе чертил и чертил. Когда к нему обратились с вопросом, что он скажет на этот счет, ответственный секретарь положил макет на колени, снял очки и, подслеповато моргая, пробурчал:
— Я не первый день знаю Волкова. Если бы он не уехал, и с Морозовым ничего бы не случилось. Волков бы не бросил товарища в таком состоянии. А Морозова жаль, хороший журналист… Кстати, у меня набрана его зарисовка о шахтерах. Будем печатать?
— Мы сейчас обсуждаем не Морозова, — сказал Лобанов.
Дядя Костя надел очки и сразу стал строгим, замкнутым. Покосившись на Лобанова, сказал:
— А тебе хочется Волкову выговор влепить? Так не за что. Милиция могла бы эту бумагу и не присылать нам.
— Предлагаю на первый раз ограничиться обсуждением, — подытожил Пачкин.
— И поставить на вид, — ввернул Лобанов.
— Зарисовка живая, я думаю, надо напечатать, — сказал дядя Костя.
— Какая еще зарисовка? — покосился на него Голобобов.
— Давно уже набрана, — сказал дядя Костя. — Надо в номер ставить.
Сергей поднялся, чтобы уйти, но Голобобов задержал:
— Как с очерком?
— Утром сдам на машинку, — сказал Сергей и вышел из кабинета.