И когда Сергей еще в самые первые дни их приезда в Андижан сказал тестю, что жаловаться на жизнь ему грех, тот, снисходительно усмехнувшись, сказал:
— Мир велик, и людей в нем много. Вот ты читал про громкие процессы над валютчиками, которые накопили столько всякой валюты и золота, что стали подпольными миллионерами. Их жестоко осудили, а некоторых даже расстреляли. Задал ты себе хотя бы раз такой вопрос: за что? За что расстреляли или посадили этих людей? За то, что они умели деньги делать? Так ведь для этого нужна хорошая голова, особенно в наших условиях. Лично я уважаю этих людей и восхищаюсь ими. Представь себе, что они родились бы в капиталистической стране. Это были бы уважаемые люди, и никому в голову не пришло бы считать их преступниками, как никто не считает преступниками Рокфеллера, Моргана, Ротшильда и многих других миллионеров. Они занимают в государственном аппарате ответственные посты, определяют мировую политику… Раз у нас существует принцип материальной заинтересованности, то почему же талантливым людям нельзя обогащаться? Если я умею делать деньги, то не мешайте мне. Я ведь не ворую, не убиваю. Ну что тут было преступного с этими облигациями? Я скупал их у своих клиентов. Да они даром мне отдавали их. Ну что может выиграть человек на облигации стоимостью в две-три тысячи на старые деньги? А когда их у меня собралось на сотни тысяч, процент вероятности выигрыша, естественно, увеличился. Государство от этого пострадало? Нет! Что я один выиграл на эти облигации, что тысяча человек. Люди, которые продали мне свои облигации, пострадали? Тоже нет! Они получили наличными тогда, когда им нужны были деньги. Как говорится, лучше синицу в руки, чем журавля в небе. За что же я тогда пострадал?
На это Сергей ответил:
— У меня такое впечатление, что для вас не было ни революции, ни советской власти. Просто в голове не укладывается, что вы, советский человек, хотите жить по волчьим законам капитализма.
— Я хочу жить хорошо, и советская власть не запрещает это людям. По-моему, наоборот, она заинтересована в том, чтобы все жили хорошо.
— Но не за счет других.
— Я ни к кому в карман не забираюсь.
— Но ведь это нечестно, пользуясь невежеством некоторых людей, выкачивать из них деньги!
— Мир всегда делился на умных и дураков… И дураки всегда тащили свои деньги умным, которые умели ими распорядиться на благо прогресса и цивилизации…
Вот тогда Сергей и сказал Николаю Борисовичу, что они совершенно разные люди и никогда не поймут друг друга. Спорить с ним и что-то доказывать было бесполезным делом. Честно говоря, Сергей впервые в жизни столкнулся с таким откровенным и убежденным хищником. И даже растерялся. Для Земельского нет ничего святого, кроме денег. Никаких светлых идеалов. Деньги и деньги, как для пьяницы водка. Много разных хапуг, жуликов, любителей запустить руку в государственный карман повидал в своей журналистской практике Сергей, но вот с таким типом повстречался впервые. Все те хапуги и жулики, пойманные за руку, сознавали свое ничтожество и вину перед людьми и законом. У них не было никаких теорий и убеждений. Раз сошло с рук — попробую второй, и так до разоблачения. А потом покаянные слезы, битье себя кулаками в грудь и клятвы начать новую, честную жизнь. Эти люди сознавали, что они занимаются нечестными делами, и готовы были к расплате за это. Земельский не считал накопительство нечестным и недостойным занятием. Наоборот, он возмущался государственным строем, при котором это дело считалось преступлением.