Я преуменьшил влияние наркотиков.
Я умолчал о страхе, слезах, тошноте, медленно накатывающей из самого нутра.
Я не сказал, почему я на самом деле пишу «Джека Спаркса в погоне за сверхъестественным».
Вернемся к тому, что случилось после того, как я обнаружил бойлерную. Когда это было – три, четыре дня назад? С тех пор я ничего не успел написать, потому что дни мои были заняты Аей, а ночи – Бекс.
Мне нужно заново пережить то, что я чувствовал и думал в то время, даже если сейчас это будет казаться глупым и ограниченным. Но теперь я могу быть честен – и с вами, и с самим собой. Ведь во многом я даже себе не хотел признаваться. Бравада часто выручала меня, но если использовать ложь против себя, ты загоняешь себя в капкан.
Надеюсь, если сосредоточиться на письме, это поможет мне продержаться сутки до приезда Шерилин. И заодно – уложить произошедшее в голове.
А эта тварь внутри лучше пусть не вылазит, а то я не побоюсь снова взять в руки лезвие.
– Вот скажи, ублюдок, почему бы мне прямо сейчас не вызвать полицию, а?
Марк Ховитц – острый и угловатый человек, как нравом, так и бритвенно-острыми скулами. Комната утопает во властолюбии. Даже для управляющего отелем это как-то перебор. Мраморный стол, холодный мраморный пол, вся мебель – отлакирована и отполирована до полусмерти. Он восседает тут в костюме от Версаче и мнит себя Тони Монтаной[18].
Первые лучи рассветного солнца оставляют белые полосы на бездушных обоях. Брэндон отволок меня к начальству сразу, как только нашел в подвале, и я даже не успел сочинить какую-нибудь легенду, которую не стыдно было бы скормить Ховитцу. Я до сих пор не могу прийти в себя от открытия, что бойлерная из видеоролика по чистой случайности пряталась в недрах моего отеля. Мне страшно и не по себе. Так, наверное, чувствовал себя Тони Бонелли.
Неужели это он вчера разговаривал со мной по телефону? Нет, не может этого быть. Ну да, можешь и дальше себе это говорить.
Немного преувеличивая, я рассказываю Ховитцу, что провел много месяцев в безрезультатных попытках разгадать происхождение видеоролика, вру и говорю, как «по чистой интуиции» спустился в подвал отеля. Я заканчиваю рассказ, и Ховитц откидывается на спинку директорского кресла из коричневой кожи, переваривая мои слова. Как будто пережевывает их челюстями. Он кайфует, тянет время.
Надменным тоном он произносит:
– Тревожно слышать, что кто-то проводил съемки в закрытой от посторонних глаз части нашего отеля без соответствующего разрешения. И по вашим словам, это якобы связано с… привидениями