– Что такое психическая атака? – спрашиваю я.
– Это тварь знает, что мы здесь. Чувствует меня и показывает силу. Ты останешься здесь, а я выставлю барьеры на территории. Не спорь.
Я соглашаюсь сразу. Правильно она сказала во время эго-терапии, я трус. Я надеялся, что она спустится сюда за мной.
Из рюкзака Шерилин достает аэрозоль, какую-то статуэтку и пакет. Она вручает мне пакет (он оказывается на удивление тяжелым) и говорит:
– Подержи это пока и не шевелись.
Я борюсь со страхом, когда ее тяжелая поступь становится легче, тише, а потом совсем смешивается с гулом генераторов и Шерилин скрывается за пресловутым поворотом в бойлерную.
Я жду ее в темноте.
Моя рука снова тянется за «Зиппо» в карман.
Жду в темноте.
Бесцельно шарить по совершенно пустому карману.
Жду в темноте.
Сердцебиение – джазовая импровизация на гонговых барабанах.
Тут я вспоминаю о содержимом другого кармана. Смятый листок бумаги… обернутый вокруг моего телефона.
Жду в темноте.
Я вынимаю телефон и включаю его. Я купаюсь в его бледно-голубом свете, судорожно оглядываясь вокруг в страхе увидеть что-нибудь из моих кошмаров.
Шерилин вручила мне этот листок еще в номере, до того, как чудовища хлынули из канализационных стоков. В свете телефона я разворачиваю записку и пытаюсь вспомнить, о чем в ней должно сообщаться.
Вот что она написала:
САТАНАХИ Я
МАНИ Я
БАРАКИ Я Л
Голос Шерилин раздается в коридоре и достигает меня, хлесткий и суровый, голос укротительницы:
– О, нет-нет-нет. Не подходи. Не подходи, а не то угощу тебя вот этим.
Когда ее голос слышен снова, он менее звонок. Она сопротивляется. От внезапного страха в ее голосе все во мне подбирается.
Слышится глухой звук падения на землю.
– Шерилин? – зову я. – Шерилин, ты как?
Нет ответа.
Генератор продолжает гудеть.
Как же мне хочется убежать. Да-да, убежать, как убегал мой отец. Как я всю жизнь бегу. Но она пересекла земной шар, чтобы спасти меня, и пусть говорит, что хочет, про свое собственное спасение.
Вопреки голосу здравого смысла, я натягиваю на плечи рюкзак Шерилин и заставляю себя пойти в направлении бойлерной. Я стараюсь быть храбрым, но голос срывается, когда я в очередной раз зову Шерилин. Моим легким нужно сосредоточиться на дыхании. Пока они выпускают этот белый пар передо мной, значит, я жив.
Я включаю телефон и начинаю снимать. Если здесь правда есть привидение, я хочу, чтобы это увидел весь мир. Впервые в своей жизни я хочу достичь благой цели. Может, этот дух сумеет избежать камеры, как Ая, но я попробую. И вот я пробираюсь вдоль труб, приближаюсь к повороту. Сердце колотится где-то в горле. Каждая клеточка моего тела ощущается плотнее, тяжелее, чем это возможно.