Если призрак поджидает меня за поворотом, я могу обмануть его ожидания. Тогда я опускаюсь на корточки и пробираюсь ползком. В этот момент что-то начинает стучаться в дверь между моим сознанием и подсознанем.
Я держу телефон над самым полом и медленно высовываю его за угол, миллиметр за миллиметром, и потом так же осторожно высовываю голову так, чтобы видеть экран.
Я ахаю. Как это возможно?
Там, в бойлерной, на голой земле лежит обездвиженная Шерилин Честейн. Я почти не вижу ее тела из-за густых теней вокруг, но знаю, что это она.
Я все это знаю.
Всю сцену.
Над ней стоит темный человекоподобный силуэт, повернутый спиной ко мне. Силуэт медленно тает, пропадая из виду, и появляясь снова.
В кадре видны только его ноги.
Я смотрю мимо телефона на саму сцену, желая удостовериться в том, что это безумие – взаправду.
Сперва я говорю себе, что история просто повторяется.
Но я-то знаю правду. Я-то знаю.
– О боже, – шепчу я. – Вот оно.
Я и есть оператор.
У меня цепенеют внутренности. Я прячусь за угол, оставляя половину объектива открытым для кошмарной сцены передо мной. Точно той же кошмарной сцены, которую я просматривал уже сотни раз, заодно с миллионами людей.
В голове ничего не укладывается. Давит на виски. Я должен убираться оттуда. Храбрость сыплется в прах, когда берет верх инстинкт самосохранения, приказывая мне шевелиться.
Объектив видит, что темная фигура сейчас стоит лицом ко мне. Вероятно, она медленно повернулась тогда, когда я тут сходил с ума. Конечно, так и было. Я знаю этот сюжет наизусть.
Я не вижу лица фигуры, и я совсем, совсем не хочу его видеть.
Я раком пячусь назад от поворота и уже знаю, что дальше.
Господи, он же идет за мной.
Неизбежность будущего только усугубляет мое положение.
Силуэт стремительно выплывает из-за поворота с болтающимися в воздухе черными ногами, направляясь прямо на меня.
Я вскакиваю, и крик застывает в моем пересохшем горле.
Лицо призрака – обугленное и потрескавшееся. Рот распахнут, как у скелета.
Но его глаза. О, эти полные боли глаза. Он втянут в этот ад, может, даже против своей воли.
На этот раз передо мной не гротескная карикатура моего лица.
Это и есть мое лицо.
Кто бы сомневался.
Я почти удивлен, что мои ступни не приклеены к полу, как бывает в лучших кошмарах. Но нет, я бегу со скоростью лани.
Я бегу сквозь темноту, мимо лампочек, которые наконец перегорели.
Я врезаюсь в стены, которых не помню, и не могу увернуться.
Я не слышу призрака, но знаю, что он тут, настигает меня.
Беззвучный и бессмертный.
Я падаю на ступенях лестницы, ведущей в холл. На четвереньках ползу по ступеням дальше, не замечая впивающихся в ладони заноз.