– Но главное, я рада, что ты пришел ко мне в начале этого своего пути.
Не заостряя внимание на ее снисходительном отношении к «этому моему пути», я спрашиваю, почему она так говорит.
– Ты ступил в этот совершенно новый мир с закрытыми глазами и сердцем. Рано или поздно что-то непременно напугает тебя до инфаркта, даже если ты не будешь в это верить. Так что мой тебе совет: научись управляться со своим страхом. Я научилась абстрагироваться, мне это необходимо в работе, но это пришло с опытом и навыком.
Меня подмывает спросить, во сколько мне обойдется такой бесценный совет, но она явно распознает издалека любой сарказм. Тогда я спрашиваю ее мнения по поводу видео. Кажется ли оно ей настоящим? Щекочет ли какие-то, кхм, мистические уголки сознания?
Она признается, что так и не видела запись, надевает очки, защищаясь от солнца, и пристраивает планшет у себя на коленях. Я отвечаю на ее вопрос, как называется ролик на сайте: «Откуда взялось это псевдопаранормальное видео?» Пока она щелкает пальцем по экрану, добираясь до видео, я наблюдаю за парапланеристом, который снижается у берега и кубарем приземляется. Слишком круто зашел на посадку – самоуверенность подвела.
Я дошел до той точки, когда мне даже не нужно смотреть видео вместе с ней. За сорок восемь часов, прошедших с той минуты, как видео вернулось в мою жизнь, я успел выжечь его у себя на подкорке. Я не знаю, сколько раз успел пересмотреть его за шестнадцать часов перелета до Гонконга на командировочные от «Эрубиса». Я выучил каждое движение оператора. Каждый его вдох, каждый скачок камеры, я наблюдал за ним, как пелось в песне группы Police.
И пусть я не слышу начального «Сатанахию», отмечающую экватор «Манию» и финального «Баракияла» (не говоря и об операторском «О боже, вот оно»), я все равно могу догадаться, что именно видит на экране Честейн в каждый конкретный момент. Мысленно я представляю полупрозрачные ноги, как они поворачиваются к камере, и точно знаю, сколько времени у них на это уходит. Когда-нибудь я возьму интервью у того, кто придумал этот грамотный и элегантный спецэффект с угасанием. Даже если ему это и не придется по душе.
Шерилин Честейн (наверное, слишком рано называть ее «Шер»?) смотрит видео молча. Выражение лица не выдает ее мыслей, хотя морщинки на лбу становятся глубже, когда оператор сворачивает за угол и снимает мрачное таинство.
Даже после кульминационного «Баракияла» она молчит. Только делает глубокий вдох, как будто на целых сорок секунд забыла, как это делается. А потом, как я и предполагал, нажимает кнопку воспроизведения заново.