— Мне тебя так мало, Шпилька. Блядь, я умираю от жажды без тебя.
Р’ран снова и снова входил в меня, врезаясь с такой силой, что мое тело, не успевшее расслабиться после оргазма, снова отозвалось на его зов. Его челюсть была напряжена, голос звенел от желания и злости. Он входил в меня все глубже и жестче, принося наслаждение, остро смешанное с болью. Я не чувствовала ничего, кроме горячей кожи моего монстра, его твердого члена внутри меня и нашего бурного, кажется, одновременного оргазма.
Боги, разве такое бывает в реальности?
Глава двадцать восьмая: Р’ран
Шпилька так вымоталась, что вырубилась прямо у меня на руках. А я так и сидел, прижимая к себе ее маленькое тело, благодаря богов, что у нее хватило смелости сказать мне «нет» и остаться рядом. Оглядываясь назад, я ясно понимал, что мой мир рухнул бы вместе со стуком закрывшейся за ней двери. Непостижимым, необъяснимым для меня образом, эта заноза пробралась до самой моей сердцевины, заполнила внезапно образовавшуюся пустоту.
Я отнес ее в кровать, укрыл, с минуту любуясь тем, какой безмятежной и невинной она выглядит. Настоящий солнечный луч на моей подушке, даже притрагиваться страшно, чтобы не разрушить волшебство момента.
Я причесал пятерней волосы. С каких пор ты стал таким романтиком, Р’ран? Так доживешь до того, что эта малышка будет из тебя веревки вить. Странно, я был почти уверен, что эта мысль вызовет у меня отвращение, но вместо нее возникла улыбка, когда я попытался представить, где и каким образом согласен уступить ей главную роль.
Спать не хотелось совсем. Секс разбавил мое дурное настроении, но прошло время – и паршивые мысли снова оккупировали голову.
Я не могу быть усыновленным. Это… просто какая-то лажа, дрянь, которая точно не могла случиться со мной. Я лунник: моя внешность, мои способности – лучшее подтверждение моей высокой крови. Сколько себя помню, даже с самого раннего детства, я всегда легко контролировал тень. Лэрс не мог ничего. Совсем. Хотя, как сын моего оцта, должен был использовать хотя бы минимум врожденных талантов лунников.
Сын моего отца… Твою мать.
Я быстро переоделся, написал Нане записку и оставил ее на прикроватной тумбочке, хотя надеялся, что вернусь до того, как она проснется.
В больнице было тихо, и отдаленные приторные звуки работающих аппаратов, которые отсчитывали чьи-то жизни, неприятно ударялись по болезненно напряженным нервам. Я мысленно попросил богов не искушать меня и не подсовывать еще одну встречу с Аделой. Днем я сдержался, потому что не хотел пугать Шпильку своей злостью. Она, конечно, думает, что видела меня в ярости, но правда в том, что все это было цветочками. Злой я могу натворить много дел. В том числе – превратить Аделу «Суку» Шад’Арэн в обугленную головню.