– Неплохая задумка, – оценила она. – Но разве этого поведение, достойное воина? Вот так отсиживаться?
Хиония не стала отвечать ей, понимая, что этим выдаст себя. Сейчас не нужно спорить, нужно выжидать, затаиться, терпеть…
Чудовище сделало все это бесполезным.
– Я не могу позволить тебе испортить игру, – вздохнула она. – И задержаться здесь надолго я тоже не могу. Сейчас я использую куда больше магии, чем раньше. Твои друзья могут заметить ее, если очень постараются. Правда, сейчас они наверняка заняты Плутоном, но – вдруг? Нет, это недопустимо.
Она протянула к Хионии руку, и время пошло быстрее. Кто-то другой и не понял бы, что происходит. Казалось, что Хель просто управляет растениями: трава вокруг Хионии желтела, засыхала, истлевала и вырастала вновь. Однако Хиония, от рождения связанная с тканью времени, чувствовала, что на самом деле трава – это просто следствие.
Хель ускоряла время рядом с ней, и минута превращалась в день. Из-за этого заклинание фазирования, такое простое в иных условиях, стремительно высасывало энергию из колдуньи. Это было так неправильно, так неожиданно, что опомнилась Хиония, лишь когда ее усталость стала опасной.
Вот тогда она отскочила в сторону, чтобы оказаться в привычном временном потоке, и прервала заклинание. Но она уже была задета, она чувствовала себя так, будто только что пробежала марафон. Она тяжело дышала, ее кожу покрывала пелена пота, мышцы ныли от нагрузки, которой не было.
– Так-то лучше! – сказала Хель. Таким тоном учительница начальных классов обращается к маленькому ребенку. – Больше не исчезай. Я люблю видеть своих жертв, когда они умирают! Если еще раз станешь привидением, я сделаю так, что в свое тело ты вернешься уже старухой. Хотя, насколько мне известно, ты и есть старуха. Жаль… в умирающей молодости есть своя прелесть. Но ты выглядишь молодой, так что, думаю, этого будет достаточно.
Хиония не собиралась принимать указания от чудовищ или подчиняться этой твари, но Хель попросту не оставила ей выбора. Колдунья чувствовала, что ее противница владеет магией времени намного лучше, чем она сама, и это унижало.
Возможно, если бы Хель захотела, она бы и вовсе уничтожила половину ее заклинаний. Но она позволила Хионии сражаться, потому что это ее забавляло.
А вот Хиония чувствовала нарастающее отчаяние. Она не могла сбежать – и не могла даже близко подойти к Хель! Она была изранена, утомлена, а чудовище все так же безмятежно улыбалось. Неужели это конец? Никто ведь не придет…
Никто не может прийти. Она ушла добровольно, и ее не ищут. Но оно и к лучшему: Хиония не простила бы себя ни в этом мире, ни в ином, если бы из-за ее беспечной самоуверенности умер кто-то еще. Она попалась в ловушку Хель, и она должна была заплатить за это.