Кажется, подъезжают. Съехали на бетонные плиты дороги ведущей в лес.
Судя по поведению прапоров, дежуривших на въезде, их «Волгу» знали, что называется в «лицо», но, тем не менее, проверку осуществили детально. Старый, худощавый прапор, с «лошадиным» лицом, отдавая документы Забияке, обыденной манерой пояснил:
–Проезжайте к третьему корпусу.
Действительно, внутреннее содержание территории, чем-то схоже на санаторий. Водитель – лихач, по вызубренному маршруту, проехался явно не со скоростью пять километров в час. Михаил лишь мельком успел отметить очень большую зеленую территорию объекта, с множеством боковых дорожек, лавочек, три больших корпуса, каждый в два этажа, выстроенных из кирпича…
–Товарищ полковник, вас ожидают в пятом кабинете.
Во, бравый какой! Вытянувшись перед Забиякой, сообщил коротко стриженый молодой мужчина, «гражданского вида», одетый в брюки и белую рубашку с расстегнутым воротником.
В кабинете, включавшим в себя все атрибуты советской действительности, даже портрет Брежнева на стене, их встретил крепкий, седой мужчина в хорошо сидевшем на нем костюме. Поднявшись навстречу прибывшим, осведомился у полковника:
–Как долетели, Евгений Сергеевич?
–Нормально, Николай Николаевич.
Окинув взглядом молчавшего Михаила, с интересом разглядывавшего «хозяина кабинета», седой улыбнулся. Между тем, сам Каретников пытался вспомнить, к кому его привели, но никак не мог определиться в визуализации человека. Фотографии седого он точно раньше не видел. Ну и кто же это?
–Молодой человек, вы так разглядываете меня, будто хотите что-то вспомнить.
Каретников выдержал ответный взгляд.
–Просто пытаюсь понять, чего вы от меня хотите?
–Я… Ничего. Это вот, полковник Забияка, пытается убедить меня в том, что вы нам нужны. Нужен?
Взгляд снова остановился на комитетчике.
–Так точно, товарищ генерал.
Ого! Генерал! Уже лучше, чем попасть в лапы отставного разведчика, погоревшего на чем-то за кордоном и навечно застрявшем в «отстойнике», получив должность, типа кадровика или преподавателя.
–Хорошо. Евгений Сергеевич, у вас по-моему дела, идите, занимайтесь ими, а мы пока с молодым человеком побеседуем о жизни и может быть о будущей учебе.
Учебе? Х-ха! Чему они в этих стенах его могут научить? Единственное, что без преувеличения и по-настоящему было ценным в «Лесу» брежневского периода, так это обучение иностранным языкам. За три года обучения, бывших оперов из контрразведывательных подразделений на местах или провинциальных выпускников неязыковых ВУЗов, молоденькие преподавательницы, в основном, дочери действующих или бывших разведчиков, старались научить бегло говорить и писать по-иностранному, а в остальном дело обстояло кисло. Учебники, по которым готовили контингент, уже к восьмидесятому году морально устарели, а по ним все продолжали «клепать» кадры. Учеба! У смежников бы почерпнули опыта, и то толку было бы больше. Каретников знал не понаслышке, что после прихода выпускника в центральный аппарат разведки, ему сразу советовали забыть всю ерунду, которой его научили в институте, и немедленно начинали переучивать в соответствии с реальными требованиями конкретного подразделения, а это, как не крути, затратно по времени. Ну-ну!