Тело ученого охватили судороги: руки его то сгибались в локтях, то разгибались с такой силой, что Олег боялся, как бы он не поломал кости, а потому пытался его придержать. Спина ученого вытянулась струной, тощие ноги кольями зарылись в землю. Изо рта показалась красная пена. Олег попытался разжать челюсть ученого, но ничего не вышло. Мышцы сжались так крепко, словно в этом движений сокрылся последний шанс на жизнь. И он не умер. Судороги прошли. Тело обмякло. Живот успокоился, и только посредине него, там, где заканчивается грудина, словно в насмешку над измученным телом, живо стучала аорта.
Олег раскрыл рот Теодора Кительсона. Ученый прокусил кончик языка – вот откуда пошла кровь.
Наступил миг тишины. Олег снял кафтан и накрыл им обнаженного друга. Голову его он положил к себе на колени. Запаха плесени он больше не чувствовал, по крайней мере так явно.
Снаряд почти погас. Он светился тусклым зеленоватым пламенем, и вместе с лунной синевой, все также смотрящей сверху, это место смотрелось еще более зловещим.
Олег затушил снаряд, и поджег новый. Ближайшие корыта озарились красно-желтым пламенем, поблескивающим на маслянистых поверхностях.
Вдруг Теодор Кительсон закряхтел. Из его пересохшего и потрескавшегося рта донесся слабый кашель. Олег полил водой из фляги губы ученого.
- Осторожно Тео. Понемногу, потихоньку, - сказал Олег, отнимая флягу, к которой потянулись губы ученого. – Лучше не пить много.
- Олег, - тихо прохрипел Теодор Кительсон.
- Да, это я. Все теперь хорошо. Лежи смирно.
Ученый еще не мог открыть глаза, но лицо его сначала обеспокоенное приняло самое безразличное выражение.
- Мы с тобой покинем это чертово место. Там снаружи есть телега. Я найду лошадей, и мы сбежим. Что ты говоришь? Давай я дам тебе еще воды. Вот так.
- Нельзя покинуть его сейчас.
- Ты бредишь, Тео!
- Надо … - сказал ученый, и голос его пропал на втором слове.
- Надо бежать. Немедля!
- Сжечь.
- Что ты сказал? – переспросил Олег и наклонился поближе.
- Сжечь.
- Помилуй, что сжечь?
- Сарай и усадьбу, - сказал Тео морщась.
- Ты только пришел в себя, а уже собираешься сжигать что-то? – недоумевал Олег.
- Воды, - простонал Теодор Кительсон, и когда он отпил еще немного, сказал: - Я не могу этого сделать.
- Конечно, не можешь, Тео. Чудо, что ты еще жив!
- Ты сделаешь, - сказал ученый и с трудом посмотрел на Олега. – Нужно сравнять все это место с землей, похоронит под пеплом… Marda… – простонал он на своем языке. Что это значило, Олег приблизительно понимал, ведь ученый говорил это слово лишь в моменты нестерпимой боли.