— Меня больше интересует последнее.
— Я одна, и меня это устраивает.
— А Дима? После нашей встречи в ресторане, у меня сложилось стойкое впечатление, что вы встречаетесь, ну или как минимум идете к этому.
— С Димкой? — вот теперь Вера рассмеялась громко, просто залилась смехом, кажется, он был слегка истеричным, — нет, только не с Димкой. Он хороший парень, но всегда был и будет другом.
— Честно, я рада это слышать. Мне кажется, что тебе нужен кто-то более мужественный.
— Посмотрим. Ладно, мамуль, я уже к Альке приехала, завтра позвоню, или лучше приеду в больницу.
— Хорошо. Долго не сидите, — произнесла так мягко, как это только можно было сказать.
— Хорошо. Пока.
— Пока, зайчик.
* * *
Людмила стояла в холле у едва приоткрытого окна, в последние дни сильно не хватало свежего воздуха. Пила кофе. В последний месяц о чем только не передумала, чем только душевно не переболела. Сначала за дочь, и ее отношения, потом за мужа, и его травму. Мыслей хватало, да так, что, казалось, еще немного и голова пойдет кругом.
Очень боялась, что Дима не встанет, очень. И не потому, что придется за ним ухаживать, нет. Этого она уж точно не боялась, столько уже боли и тяжести пережила, нет, этого точно не боялась. Боялась, что он себе этого сам простить не сможет, не сможет его мужское самолюбие и самодостаточность перемолоть эту трагедию, именно поэтому и согласилась встретиться с Михаилом. Они не виделись уже лет десять, так, изредка говорили по телефону о Вере, последний год немного чаще, потому как дочь жила теперь у него.
Отчего-то слегка боялась этой встречи, была уверена, что он не изменился, а тот Миша, которого она помнила, ей не очень нравился.
— Здравствуй, — рука едва коснулась ее плеча, Люда вздрогнула и обернулась на голос, не ожидала, что он так быстро приедет. Они созвонились около часа назад, почти не говорили, он сразу предложил приехать, а не тратить время на телефонную болтовню. И это поразило, раньше он бы сослался на занятость, и приехал, дай Бог, на следующий день, а теперь вот оно как…
— Здравствуй, — кивнула, старясь выдавить из себя улыбку, — хорошо выглядишь, — пробежалась взглядом по высокой широкоплечей фигуре бывшего мужа. На глазах очки, на голове привычный светло русый ежик, почти не изменился, только морщин слегка прибавилось.
Михаил поправил галстук, такое вроде обычное движение, но Люда увидела в нем совершенно неприсущее Кораблеву волнение. Убрала руки в карманы белоснежного больничного халата, замирая на мужчине взглядом.
— Спасибо, ты тоже, — в глаза сразу бросилась ее хрупкая женственная фигура, если смотреть на нее со спины, то можно стопроцентно утвердить, что этой женщине нет и тридцать. Светлые волосы, аккуратно собранные в хвост, темные, зауженные джинсы, клетчатая рубашка, и такие большие, яркие серые глаза.