- Почему?
- Еще до Витьки произошло у нее что-то. Кажется, нарвалась в молодости на непорядочность и до сих пор переживает.
- Сколько ж ей лет?
- Твоего возраста. Быть может, чуток постарше.
- Рано отчаиваться.
- Да она и не отчаивается. Только вот ухажеров не подпускает к себе, будто обет дала.
Чернышев пошел ферзем. Антон - пешкой. Чернышев ответил ходом слона.
- А ведь Юрка Резкин мальчишкой ломал ногу, - вдруг сказал он. - С лошади упал. Помнится, и зуб тогда выбил.
Антон оторвал взгляд от шахматной доски.
- Я же говорил…
- Неужели он?… - Чернышев сделал очередной ход и тихо добавил:
- Вы проиграли, следователь.
- Почему проиграл? - не понял Антон.
- Вам мат.
Ворочаясь в постели, Антон никак не мог заснуть - слишком много накопилось за день впечатлений. За стенкой, покашливая, о чем-то переговаривался с Екатериной Григорьевной Чернышев - видимо, и к нему не шел сон.
Молодежь у клуба стала расходиться. Баян и девичьи голоса приблизились к дому Чернышева. Антон прислушался.
День пролетел, месяц прошел - время растаяло.
Значит, и мной на берегу что-то оставлено…
Пела Зорькина, как и прежде, уверенно и сильно, только Антону показалось, что теперь в ее голосе сквозит тоска.
Кто же ты есть, как тебя звать?
Что ж ты скрываешься?…
Песня удалилась и затихла, а в памяти Антона, как на «заевшей» пластинке, все звучали одни и те же слова: «Кто же ты есть, как тебя звать? Что ж ты скрываешься?».
За стенкой громче, чем обычно, кашлянул Чернышев. Скрипнули половицы.
- Не спишь, Антон? Понимаешь, услышал сейчас песню и вспомнил: несколько лет назад переписывалась Марина Зорькина с каким-то женихом-заочником. Не то солдатом, не то моряком.
Антон рывком сбросил с себя простыню, сел на кровати. Чернышев помолчал, вздохнул:
- И приехать он к ней, вроде бы, обещался…
Заснул Антон только под утро. Но и короткий его сон был заполнен путаным кошмаром. Первым приснился бригадир Ведерников. Сердито прикусывая свои казацкие усы, он показывал снайперскую винтовку и объяснял, как из нее стреляют. Затем появилась старушка Резкина и просила помочь ей вытащить из грязи застрявший «Урал» с люлькой. «Унучику моциклет купила, не стала жадничать», - объясняла она. Антон, Ведерников и Резкина изо всех сил толкали мотоцикл, но тот - как в землю врос. Невесть откуда взявшийся старик Стрельников наливал всем по стакану водки и говорил: «Выпейте, не обижайте. Сил прибавится». Антон пить отказывался. Егор Кузьмич укоризненно качал головой: «А я, слышь-ка, считал тебя неглупым человеком. Хотел всю правду о колодце рассказать. Столбова и Зорькину заставил, чтобы на бумаге обрисовали эту антересную историю». Антон хмурился: «Опять, как с ермаковскими воинами, обманываешь. Столбов помогать соседям уехал. Как ты его мог заставить?» Стрельников гладил голую макушку, хитро подмигивал: «Обманул Витька Маркела Маркелыча. Трактор у колодца спрятал, а сам с Зорькиной уплыл на остров, что посередке Потеряева озера. Витьку Зорькина не отшивает. Не веришь? Пойдем, покажу». Антон шел за стариком к озеру. Егор Кузьмич подавал водочную бутылку: «Смотри, вон они на острове пишут тебе бумагу». Антон заглядывал в горлышко бутылки, будто в подзорную трубу, и почти рядом видел, как Столбов, махая рукой, звал к себе. «Ты плыви к ним, плыви, - подсказывал Егор Кузьмич. - Ежели доплывешь до острова, весь секрет будешь знать. Витька - мужик грамотный, поэтому его не отшивает Зорькина из женихов»… Антон медленно входил в теплую озерную воду, хотел плыть, но руки не подчинялись. На берегу появлялся Чернышев и с упреком говорил: «Опять старому трепачу поверил. Хоть ты и инспектор уголовного розыска, но мне больше нравится называть тебя следователем. Я сделал последний ход. Вы проиграли, следователь. Пора вставать»…