- Что?! - вскрикнул Антон и проснулся.
Около кровати стоял Маркел Маркелович Чернышев - усталый, под глазами мешки.
- Пора вставать, говорю.
Антон облегченно вздохнул, потряс головой и виновато сказал:
- Кошмар какой-то снился.
- От духоты это, - Чернышев зевнул. - На градуснике с утра к тридцати подбирается. Горячий денек будет.
Завтракали молча. И только когда допивали чай, Чернышев посмотрел на Антона, хмуро проговорил:
- Серьезное дело, по-моему, складывается. С чего сегодняшний день намерен начать?
- Пойду к Зорькиной.
Чернышев кивнул головой, будто соглашаясь.
- Только смотри… Девица она на язык острая. Чуть что не так, оконфузит, как говорит у нас Слышка, запросто.
Зорькину Антон отыскал на птицеферме. Она стояла в кругу птичниц и, энергично размахивая рукой, что-то объясняла. Дожидаясь, пока кончится разговор, Антон исподтишка приглядывался к Зорькиной. Чернышев не зря назвал ее красавицей. На редкость правильные черты лица, высоко взбитые белокурые волосы, повязанные легкой голубой косынкой, и розовые от лака ногти заметно выделяли Зорькину среди других девушек, а белый халат и черные, несколько старомодные, как отметил Антон, туфли-лакировки делали ее похожей на медицинскую сестру. Казалось, она случайно забежала на птицеферму, чтобы минуту-другую поболтать с подругами.
- Я из уголовного розыска, - сказал Антон, когда Зорькина подошла к нему, и назвал свою фамилию.
- Марина Васильевна. Заведующая птицефермой, - в тон ему ответила Зорькина. - Очень приятно познакомиться. - И улыбнулась так, что нельзя было понять, шутит она или говорит серьезно.
Антон замялся:
- Надо переговорить с вами по одному щепетильному вопросу.
Голубые глаза Зорькиной вдруг сделались синими. Около них сбежались едва приметные лукавые паутинки, а на губах застыл готовый вот-вот сорваться смех. Но она не засмеялась, оглядела насторожившихся птичниц и удивленно приподняла подведенные брови:
- Что это за вопрос?
- Он касается вашего бывшего жениха.
- Столбова?
- Нет.
- Не иначе, вашей маме невестка потребовалась?
- Я вполне серьезно, - как можно строже проговорил Антон, чувствуя, что краснеет от смущения.
- Слышите, девчонки! - Зорькина обернулась к птичницам. - Товарищ из уголовного розыска вполне серьезно интересуется моим женихом. О котором ему рассказать? Подтвердите, что с уголовниками я не дружу.
Птичницы прыснули так заразительно, что Антон совсем смутился, поправил и без того ровно надетую фуражку и неожиданно для себя тоже расхохотался. Зорькина смеялась звонче всех. Трудно было поверить, что это она вчера вечером изливала грусть в песне о старом причале.