— Ты просто ещё не знаешь.
Сказал и тут же склонился к груди и обхватил острую вершину влажным тёплым ртом.
— Не надо, — жалобным всхлипом, зарываясь в его волосы пальцами, то прижимая голову к своей груди, то пытаясь оттолкнуть, — прошу…, - ненавидя это чертовое непослушное тело, предательски уступающее натиску Дарка.
Его рука взметнулась кверху, пригвождая к стеклу, хватая за шею и сжимая так, что я едва не задохнулась собственной просьбой.
А затем я закричала снова, когда дерзкие пальцы отодвинули в сторону полоску трусиков и одним движением ворвались в меня.
* * *
Это было сладко. Это было чертовски сладко поймать её крик, задержав его между наших губ, чтобы позволить ему разбиться о них. Из-за вкуса её крови ощущение, что он впился в них рваными краями и разодрал на ошмётки.
И почти больно…дааа, так сладко-больно непроизвольно сжала мои пальцы изнутри, что я застонал. Прислонился лбом к её лбу, сжимая ладонью изящную шею, ощущая, как трепыхается маленькой, пойманной в силки птичкой её сердце в горле. Такая хрупкая…всего лишь сильнее сдавить пальцы, чтобы смотреть, как распахнулись ещё шире глаза цвета лазурита, как заискрился у самого ободка зрачка тёмными полосками страх, и его не скрывают даже яркие вспышки возбуждения. Каждая очередная вместе с движением моих пальцев. Толчок — вспышка. Толчок — вспышка. И чем глубже, тем ярче и продолжительнее её отсвет.
— Тшшшш, — оскалившись от дичайшего возбуждения, когда Ева выгнулась и…дьявол…приподнимая свои бёдра, схватилась руками за мои плечи, всхлипывая.
Вытащить пальцы, чтобы размазать влагу по тугому, такому твёрдому узелку плоти. Большим пальцем растирая его, жадно удерживать её взгляд, сатанея от её отзывчивости.
С крепко стиснутыми челюстями, выдыхая сквозь зубы, алчно считывать калейдоскоп эмоций с её лица.
— Красивая…чёрт тебя подери, Ева Арнольд…какая же ты красивая сейчаааас.
Мне кажется, она вообще не слышит ни одного моего слова…а меня от этой красоты её на части ломает. Выкручивает от одного взгляда на волосы всклокоченные и раскрасневшееся лицо, на истерзанный моими поцелуями приоткрытый рот, на закатывающиеся глаза, словно затянутые плотным синим дымом.
Бред…никогда раньше не любовался ни одной женщиной во время секса. Трахал их, смотрел на грудь, колыхавшуюся в такт толчкам, на бёдра округлые, соблазнительные…на лица — только когда на коленях стояла с моим членом во рту. В глаза — только в поисках ужаса, чтобы выдирать его огромными бездонными порциями, смакуя каждую толику боли, которая загоралась на самом их дне, пока лезвие ножа плясало на нежной коже. Да, мне нравилось писать на них сталью, выводить на каждой свои инициалы. Неважно на каком участке тела. Два знака. ND. Отмечать их буквами своего имени, чтобы каждая из них знала, кому принадлежала хотя бы раз в жизни. Иначе я не кончал. Никогда и ни с кем. Мог трахать их часами напролёт и не получить оргазма. До тех пор, пока воздух вокруг нас не прорезал крик их боли. Ценой моего наслаждения была именно она.