Я был обречен, с такой армадой было невозможно справиться. Помню те ужасные дни. Со страхом ждал неминуемо конца. Под Царицыном видел, как Красная армия отступала под напором казачьих войск атаманов Краснова и Дутова. Это был очень важный город, опора большевиков, но он пал, и белые победоносно шли на Москву.
Фронтом командовал Сталин. Все его попытки отстоять город закончились страшным провалом. Красноармейцы отступали, потеряв веру в победу, и обреченно плелись в тыл, оставляя позиции. Сталин ставил заградительные отряды и пытался силой оружия заставить солдат воевать с казаками. Но уставшим от постоянных поражений, голодным, без боеприпасов красноармейцам стало все равно от чьих рук умирать. В их глазах читалась тоска и нежелание жить. Сталин дал команду стрелять по своим. Но такая угроза не подействовала. Красноармейцы сели в поле в ожидании конца. Командующий кричал, запугивал, давил, но все это было бесполезно. Люди словно окоченели в полном равнодушии к жизни. «Все, мы сдадим юг», – думал Сталин. Он ничего не мог сделать. Я смотрел на него и понимал, что обречен.
Но вдруг вдали появился клуб пыли. По дороге мчался автомобиль. Подъехав к полю, где сидели солдаты, он резко остановился. Из машины с юношеской легкостью выскочил человек в черной кожаной тужурке. Я пригляделся. Да это наш профессор из Смольного! Он осмотрелся, подозвал к себе одного из солдат: «А ну-ка, голубчик, пригласи ко мне командиров». Красноармеец нехотя встал и пошел искать начальство. Сталина здесь не было. Что ему было делать с этим неуправляемым быдлом?
Не торопясь, к профессору подходили командиры. Несколько минут беседы, и вдруг они словно преобразились, выпрямились, привели себя в порядок. И бегом понеслись к солдатам. Через пять минут несколько полков стояло в четком строю. Профессор встал перед полками. Его голос был могуч, но я стоял далеко и не слышал слов. Через десять минут красноармейцев было не узнать. Пока выступал профессор, они выпрямлялись, заряжаясь какой-то неведомой энергией. Их пустые глаза начинали загораться, руки сильнее сжимали винтовки. Улетучился голод, усталость, обреченность, лица стали решительными. К концу выступления это была другая армия.
Профессор сказал еще несколько слов и махнул рукой. Полки красноармейцев повернули обратно на Царицын. Они не шли, а летели вперед, снося все на своем пути. Хваленые казацкие сотни белых атаманов не смогли ничего поделать с этой ярой силой, которая неслась навстречу врагу. Атаманы в панике бежали, оставив город и сдавая Красной армии позиции за позицией.