– В этом есть доля правды, Генри, – сказал Френч.
– Но… – начал Уилсон.
– Лучше освободите эту женщину, Макреди, – продолжил Френч. – Она американка. Если умрет, поднимется большой шум. Вы только посмотрите, какую популярность завоевал себе де Валера в Соединенных Штатах. И сколько денег на этом заработал. А ирландцы в Америке – это власть, влияние.
– Де Валера, – проворчал Макреди. – Кстати, кубинский еврей, ваш соотечественник, Уилсон. Оказывается, и у вас есть какие-то ирландские корни, Джонни. Какая жалость.
Макреди сел, снова открыл мой паспорт и внимательно посмотрел сначала на мою фотографию, потом на меня.
– Возможно, была допущена ошибка. Вы можете идти, – наконец сказал он.
Затем Макреди записал что-то у меня в паспорте.
– Но вам навсегда запрещается возвращаться в Ирландию. – Он посмотрел на Френча. – Полагаю, вы не возражаете, генерал?
– Хорошо, хорошо, – кивнул тот.
– Но вы не можете отлучать меня от Ирландии, – попыталась спорить я.
– Пойдемте, Нора, – взяла меня под руку Мод.
Я пребывала в каком-то шоке, когда мы с Мод, Шарлоттой и Мэри сели в ожидающее нас такси. Уже почти светало.
– Мы посадим вас на утренний корабль, – сказала Мод. – Лучше всего вам будет уехать.
– Но они схватили меня, угрожали. Я не могу просто так уехать и допустить, чтобы это сошло им с рук.
– Это сошло им с рук? Эти трое – Френч, Макреди, Уилсон – по своей тупой близорукости и невежеству погубили сотни тысяч своих же британских солдат. И ни перед кем не отчитывались. Наоборот – получили повышение. А сюда их послали, чтобы они продолжали убивать, – объяснила мне Мод.
– А вам еще многое нужно сделать, Нора. Проявить свои фотографии и выпустить их на свет, – подала голос Шарлотта.
– Но моя камера и пленки пропали, – возразила я.
Мод лишь улыбнулась.
В порту Сирил вручил мне мой чемодан и футляр с камерой.
– Пойдемте. Мы заказали вам каюту.
Чиновник, проверяющий документы у поднимающихся на борт пассажиров, быстро пролистал мой паспорт, но вдруг резко остановился и поднял на меня недоуменный взгляд. Он уже готов был что-то сказать, но Сирил опередил его:
– Не обращайте внимания на эту устаревшую запись. Через несколько месяцев она не будет иметь никакого значения, – заявил он.
Служащий понимающе кивнул.
– Добро пожаловать на борт, – пригласил он.
Акцент у него был дублинский. Ирландец.
– В один прекрасный день вы обязательно вернетесь, Нора, – заверил меня Сирил. – Как особый гость Республики Ирландия. Но сейчас, думаю, вам нужно сосредоточиться на проявке фотографий.