И вот теперь они были здесь. Похоже, Шейла и Антуанетта вернулись в Ирландию, и теперь пожилым дамам необходимы были два новых «ординарца». Ими стали мы с Мэй.
– Этот слет станет собранием всех тех, в чьих жилах течет ирландская кровь, со всего мира, – объяснила графиня. – Событие это проходит под патронажем герцога Тетуанского – О’Доннелла, потомка одного из Диких Гусей, уехавшего в Испанию.
Все это должно было произойти в последнюю неделю января.
– Не уверена, что буду в это время в Париже, – сказала я. – Я планировала поехать в Ирландию.
– Вам лучше подождать, – посоветовала Мэй. – Переговоры могут прерваться, и тогда вновь начнется война.
Таким образом, помимо работы машинисткой у Джойса, я теперь присоединилась к Мэй в качестве сотрудника персонала по подготовке слета.
И вот в начале декабря Мэй с криками ворвалась в небольшую комнатку в Ирландском колледже, которая была отдана под штаб приближающегося слета.
– Все получилось, дело сделано! Договор подписан! Мы свободны!
Я вскочила и горячо обняла ее.
– Свобода, – произнесли мы хором. – Свобода, свобода.
Снова единая нация.
Во второй половине дня я предложила герцогине включить в программу выступление профессора Кили. Она согласилась. Я написала Мод, а к письму приложила деньги на проезд для Питера. Я попросила Мод связаться с ним через Сирила или Мауру О’Коннор. Я еще попросила ее саму приехать заранее, чтобы отметить Nollaig na mBan и многое другое.
Однако ответ пришел странный. «Я всю жизнь сражалась за Республику Ирландия. И поэтому не приемлю полумер, как не приемлет их любой настоящий патриот, каковым является Питер Кили», – написала Мод. И что это должно было означать?
Мэй рассказала мне, что договор этот становится очень многим поперек горла. Король Англии по-прежнему остается главой государства, а Ирландия – доминионом и членом Содружества, причем избранные члены ирландского парламента должны присягнуть на верность королю. Однако, как пояснила Мэй, «все это только на словах». За окном была первая неделя января, и мы с ней сидели в нашем маленьком офисе.
– Верно, – согласилась я. – Нужно скрестить за это пальцы.
– Коллинз заявил, что свободы мы не получили, зато получили условия для достижения свободы. Что нужно двигаться постепенно, шаг за шагом, – продолжила Мэй. – И это лучше, чем если бы «черно-коричневые» продолжали жечь дома вокруг нас. А что до Севера… Мик уже переправляет туда винтовки.
Родной для Мэй Тирон был отрезан и стал частью Северной Ирландии, нового государства, где большинство – протестанты. И оно останется в составе Британии. Унионистским.