Мирослав слушал, не перебивая. Он смотрел вперед сквозь лобовое стекло, правой рукой сжимая руль. Фрида могла бы подумать, что собеседник и вовсе не придает значения ее болтовне и слушает вполуха, если бы он не хмурился, глаза его не наливались цветом, как небо перед грозой, и рука не сжимала руль все сильней. Когда она договорила, Мирослав повернул к ней лицо, сосредоточенное и серьезное, в синих глазах словно сгустились тучи. Фриде чудилось, что она может разглядеть в них небо с картин Айвазовского.
— Расскажите мне все, что знаете о Давиде, его фамилия, как он выглядит, где живет, чем занимается, как с ним связаться и где найти? И еще… Я думаю, вам лучше пока не оставаться одной, тем более в своей квартире.
От последней фразы Фрида смутилась, почувствовав, как щекотнуло в груди. Но она не подала вида и принялась деловито отвечать на вопросы. Фамилии Давида она не знала, рода занятий тоже, связь держала по контактам, оставленным на визитке, где значились лишь имя и телефон. Точного адреса назвать она также не может, зато постарается показать место, где побывала вчера. Что касается его внешности, то ей проще сделать портретный набросок, чем описать на словах.
Погодин принял решение быстро: сейчас Фрида поднимется домой, переоденется, захватит визитку, набросает на скорую руку карандашом портрет Давида, потом они поедут разыскивать место, где она побывала ночью. Фрида кивнула и выпорхнула из машины.
Оставшись в одиночестве, Мирослав достал телефон и набрал номер майора. «Абонент не отвечает или временно недоступен», — послышалось в трубке. Плохо, но сейчас нельзя терять времени. «Не знай! Для невинности законны все пути. Чистая глупость — Ключ к Посвящению. Безмолвие взрывается восторгом. Не будь ни мужчиной ни женщиной, но двумя в одном. Храни молчание, дитя в синем яйце, и ты да вырастешь в держателя копья и Грааля! Блуждай один и пой! Во дворце короля тебя ждет его дочь», — в его голове непонятно к чему пронеслась цитата из «Книги Тота», относящаяся к карте «Дурак».
Фрида выбежала из подъезда через двадцать минут. Изящная, гибкая, в черных облегающих джинсах и черной же короткой куртке из легкой кожи. Несмотря на внешнюю хрупкость, в ней чувствовалась сила. Мирослав залюбовался. «Дикая пантера», — подумал он, когда она мягко скользнула в салон и тряхнула блестящими волосами, смахивая капли дождя.
— Вот, — она протянула набросок.
Давид на нем был как живой. Фрида сумела передать даже его особенный прищур и не поленилась в деталях воссоздать булавку в шейном платке. Кажется, эта булавка заинтересовала Мирослава даже больше, чем сам портрет.