Она слышала, что он снова достиг славы, так как выставка состоялась и вызвала одобрительные отклики. Его талант признавался всеми. Особенно восторгались художники. Они считали, что он несколько причудлив и эксцентричен, но что это большое дарование. Мосье Шарль подал одному крупному финансисту идею поручить Юджину стенную роспись его банка, строившегося в финансовом центре Нью-Йорка. И Юджин написал для него девять больших панно, в которых с глубокой выразительностью передал свое восприятие жизни. Большие, сверкающие красками фрески его работы можно было увидеть и в Вашингтоне – в трех крупных общественных зданиях, – и в капитолиях[22] трех различных штатов; Юджин запечатлел в них свои смелые мечты о красоте, какой еще не бывало в мире. В каждой его работе мелькал один и тот же образ – лицо, рука, овал щеки, глаз. И если вы когда-то знали прежнюю Сюзанну, вам нетрудно было угадать, кто этот неуловимый призрак, который витал перед художником.
Но, несмотря на это, он теперь ненавидел ее – так по крайней мере ему казалось. Разум его попрал прекрасный образ, который когда-то так боготворил. Он ненавидел – и все же любил ее. Жизнь, любовь сыграли с ним отвратительную шутку – они затмили его разум, а потом насмеялись над безумцем. Нет, никогда уже любовь не будет владеть им. И все же женская красота оставалась для него сильнейшим соблазном, разница была лишь в том, что теперь он не поддавался ему.
И вот однажды пути их скрестились.
Он едва узнал ее, так неожиданна была встреча и так мгновенна. Он только что вышел из ювелирного магазина на Пятой авеню возле Сорок второй улицы, где купил маленькой Анджеле колечко ко дню рождения, и увидел Сюзанну, переходившую улицу на перекрестке. Глаза этой девушки, беглый взгляд, молниеносное воспоминание о чем-то прекрасном…
Юджин остановился – возможно ли…
«Он даже не узнает меня, – подумала Сюзанна, – а может быть, он меня ненавидит. Боже мой – ведь только пять лет прошло…»
«Как будто она, – подумал он, – а может быть, и нет. Но если даже и она, пусть убирается к дьяволу!»
Жесткие складки залегли в углах его рта.
«Я сделаю вид, будто не заметил ее, лучшего она не заслуживает, – решил он. – Она никогда не узнает, что я ее люблю».
И так они разошлись, чтобы больше не встречаться, – и оба жаждали любви, оба отвергали ее, оба схоронили глубоко в сердце призрак утраченной красоты.
Метафизика часто служит нам желанным прибежищем в поисках душевного равновесия и моральной опоры, хотя не всегда это так, и все зависит от того, к чему склоняют человека его симпатии и жизненный опыт. Жизнь на каждом повороте теряется в неведомом, и в памяти остаются лишь важнейшие вехи на пройденном пути, а потом и они исчезают. Может показаться странным, что Юджин, разбитый физически и нравственно, на какое-то время заблудился в тумане религиозных измышлений, но такие вещи бывают с людьми, которых сильно потрепало бурей. В религии они ищут спасения от самих себя, от своих сомнений и отчаяния.