Дед в гардеробе тоже откуда-то вытащил короткий артиллерийский карабин и нервно дергал его затвор.
Сержант гебешный все же попытался дрожащей рукой поднять револьвер в мою сторону.
Коган выстрелил, выбив щепку из паркета рядом с валенком сержанта.
— Следующая пуля в голову, — уверенно сказал политрук. — Оружие на пол.
Сержант нехотя подчинился.
— Отбрось револьвер в сторону летчика.
Наган, вертясь, покатился по натертому паркету в мою сторону.
— Ари, подбери, — это Коган уже ко мне обратился, не спуская глаз с сержантов.
Я подобрал.
Комично, наверное, смотрюсь. В больничном халате. С загипсованной ногой, с костылями под мышками и в каждом кулаке по увесистой вороненой стрелялке.
Мужик в гардеробе стоял в полных непонятках — в кого стрелять? Вроде тут все свои. Но винтовку на всякий случай в нашу сторону направил.
Из коридора раздался топот тяжелых ботинок и через несколько секунд со стороны холла ворвались трое санитаров с винтовками, а за ними комиссар госпиталя с автоматом ППД в руках. Старой модели. Еще с рожком.
— Коган, объяснись: что происходит? — отдуваясь, потребовал полковой комиссар.
— Вот эти двое диверсантов только что попытались выкрасть из госпиталя Героя Советского Союза Фрейдсона.
Надо же, как Саша быстро соображает.
Но комиссар недоверчив.
— Кузьмич, это так? — спросил он гардеробщика.
— Точно так, товарищ полковой комиссар, эти в полушубках стали этого ранбольного пихать к дверям, а тот стал отбиваться от них костылями, поднял тревогу и кричал ''диверсанты'', - ответил он.
Недолужко лежал как бы без сознания, но ресницами хоть и редко, но подергивал. Из разбитого носа текла кровь тонкой струйкой. Главное, живой. Лишний грех на душу мне брать не хотелось.
Второй сержант, отставив тихий скулеж обиженной дворняжки, снова принялся за ''плач Ярославны'' но уже исключительно для комиссарского слуха.
— Вин мэнэ закатував. Вин мэни ногу поломав. Явне напад на спивробитника органив пры виконанни. Арештуйте його, товарищу комиссар, вин, стэрво, германьский шпигун, у-у-у-у-у… Ненавиджу!
— Этих горе-конвоиров освободить от верхней одежды и в процедурную — готовить к операции, — с ходу распорядился по поводу потерпевших сержантов, нарисовавшийся у гардероба с неизменном в последнее время окружении ''цветника'' медичек, доктор Туровский.
Медички тут же поспешили выполнить его указания.
— Планшетки их отдайте мне, — приказал комиссар. — И доложите что с ними?
— Перелом ноги у одного, сложный, и перелом носа у второго. Точнее надо осматривать в соответствующем освещении и необходимыми инструментами, товарищ полковой комиссар.