К сожалению, после сдвоенных чар и обеда у нас была трансфигурация, к которой я не испытывал тёплых чувств. Мы вновь пытались превратить спичку в иголку, и что противно — даже у Вейн к концу занятия получилось заострить спичку, я же сумел только убрать серную головку.
— Зачем нам вообще нужно что-то превращать в иголку? — бурчал я, воспользовавшись благодарной слушательницей, в роли которой выступала Лавгуд. — Ведь можно починить одежду с помощью Репаро.
— Это заклинание не рассчитано на починку одежды, оно на неё не действует, — ответила Лавгуд. — Об этом написано в дополнительной литературе и об этом должен будет рассказывать профессор Флитвик. Ты не читал? Ни одному магу не придёт в голову использовать Репаро на тканевых вещах. Волшебники чинят одежду вручную.
Я замер и молча стал рассматривать Луну.
Волшебники странные. Я же чинил одежду на чердаке, даже не в одиночку, а вместе с Деннисом именно тем самым Репаро. Получалось замечательно, ветхие вещи становились почти как новые. И вот Луна заявляет, что всем волшебникам известно, будто заклятье на подобное не способно. Тут или мы с братом уникальные чародеи, способные творить невозможное, в чём сильно сомневаюсь, или волшебники неправы.
Может, невозможность совершать какие-либо магические действия исходит от знаний, укоренившихся в черепушке? Вспомнить хотя бы, как у меня не получался простейший Люмос, потому что знал, что подобное невозможно. Вот и юным магам втемяшили учителя, что Репаро не чинит одежду, они его в дальнейшем и не используют для тканей. Вместо этого, словно белошвейки, штопают вещи вручную.
— Что? — спросила Лавгуд.
— Меня одновременно пугает и восхищает твой ум.
— И всё же? — с мечтательной улыбкой спросила Лавгуд.
— Мы с братом не знали о таких нюансах, поэтому в августе вполне спокойно чинили с помощью Репаро всё подряд: машину, посуду, одежду, технику.
— Мозгошмыги у нарглов воистину великие! — восхищённо произнесла Луна, её взгляд стал мечтательно-задумчивым, смотрящим в никуда. — Надо будет написать папе в журнал статью о влиянии мозгошмыгов на нарглов, мешающем применять ремонтные чары.
Из всех предметов мне больше всего понравились чары и зелья. Из преподавателей полюбились лишь Спраут и Флитвик. Больше всего я возненавидел Макгонагалл. Локхарту больше подошло бы выступать в цирке, а не преподавать. Снейп… Это отдельный кадр. Он противный мужик, с которым очень сложно общаться, преподаёт ужасно: ничего не объясняет, рассчитывая на то, что дети всему научатся сами, зато критикует за любой косяк. У него явный антиталант к преподаванию и ярко выраженная нелюбовь к детям. Но всё же, если закрыть глаза на все недостатки Снейпа, не обращать внимания на расточаемый сарказм и придирки, то с ним можно наладить диалог. Посоветовал же он мне дополнительную литературу.