Принц мучительно скривился, подбирая нужные слова, затем вдруг радостно просиял и произнес:
– Я вынимать мозг.
Тина приложила к виску два пальца и «застрелилась», проворчав:
– Мой мозг ты уже вынул.
Тяжко вздохнув, Дин снова закрыл глаза и попытался расслабиться. Тина тоже вздохнула, хотела уже снова вытянуться, когда послышался мужской голос. Она вскинула голову и увидела двух смотрителей, направлявшихся к ним с Дином. Один из мужчин выкрикнул что-то грозное, второй подтянул рукава вверх. Принц обернулся к смотрителям, затем посмотрел на Тину.
– Бежать? – спросил он.
– Может, поймут? – с сомнением протянула девушка.
Она поднялась на ноги и открыла рот, чтобы попытаться объясниться с работниками парка, но один из них ухватил ее за шиворот.
– Эй, мужик! – возмущенно воскликнула Тина, переходя на марантийский. – Я ведь могу тебе и причиндалы отбить, как своей бабе утрату объяснять будешь?
Дин, поднявшийся с земли одним текучим плавным движением, вдруг резко выкинул вперед руку, и смотритель повалился на траву, хватаясь за шею.
– Бежать, – повторил принц.
Тина встретила коленом причинное место второго смотрителя, добила его сцепленными ладонями по спине и от переговоров решила отказаться. Благородные спасители, только что наподдавшие парковым смотрителям, сорвались с места и помчались прочь. За спиной послышался противный высокий звук свистка.
– Уроды иноземные, – ядовито бурчала на ходу мадемуазель Лоет. – Мы им тут девчонку спасаем, а они непотребства творят.
– Гады, – подтвердил оскорбленное высочество.
Неожиданно из-за деревьев на них выскочил огромный мужчина в форме смотрителя. Он с ходу снес кулаком принца и зацепил Тину, сильно сжав ей плечо. Дин прошипел что-то на своем языке, явно выругавшись. Он вскочил на ноги, но снова полетел на землю, потому что на голову ему обрушился новый удар второго громилы. Пока принц тряс головой, приходя в себя, его скрутили и потащили следом за бранящейся Тиной, которую уже волок к выходу первый охранник, а в том, что громилы не смотрители, а охрана парка, девушка уже не сомневалась.
– Уроды! – извивалась она. – Придурки! У вас же девку тут украсть собрались! Ну хоть кто-нибудь поймите меня!
Ее не поняли, и мадемуазель Лоет взвыла от бессилия. Их с Дином тащили к парадному входу. То ли ради того, чтобы показать, что служители и охрана не зря едят свой хлеб, то ли из желания наказать нарушителей правил прилюдным унижением, но двух оборванцев даже и не думали прятать от прогуливающейся публики. И не сказать, чтобы публика была возмущена нарушением своего покоя. Господа останавливались, провожали взглядом охрану, сжимавшую в мощных кулаках свою добычу, шептались и хихикали.