На рисунке карикатурный Сталин, в будёновке с огромной звездой, плясал вприсядку в обнимку с какой-то дамой с ещё не нарисованным лицом. Дама тоже приседала на правую ногу, выбрасывая левую вверх. Были видны подвязки на её чулках.
— Это что — канкан или казачок?
— О! Ты заметил! Это называется «здоровый эротизм». Но всё равно тут чего-то не хватает, — Стивен с надеждой заглянул в глаза Майклу Гринвуду.
Степан видел, что пришло время взять быка за рога. Телефонный звонок в посольство, небольшая прогулка по городу, пара слов в присутствии ищущего новую тему главного автора статей о путешествиях Френсиса Стронга, упоминание о хорошей иллюстрации — вот он, результат. То есть, пока что очередной шаг в направлении требуемого результата.
— Для чего нужна карикатура? — Степан начал рассуждать вслух, как это делал мистер Крэнфилд, — Для смеха. Над чем смеются люди? Над другими людьми. В нашем случае — над большевиками.
Стивен смотрел на него. Карандаш был нацелен на новый чистый листок бумаги, но пока не двигался.
— Большевики установили у себя извращённые порядки. Самые извращённые из всех, что были когда-то знакомы человечеству. Так? — Стивен согласно кивнул, — А что, по твоему, является самым большим извращением?
Степан взял листок с пляшущей парочкой и обвёл указательным пальцем поднятую ногу нарисованной дамы. Стивен наморщил лоб. Он нуждался в подсказке.
— Это здоровый эротизм, — Степан постучал пальцем по рисунку, — А извращение — это эротизм нездоровый. Понятно?
Стивен расхохотался. Поистине гомерическим смехом. До человека, наконец, дошло.
— Нет, ну а как мы это опубликуем? Это же… Хотя подожди момент, — карандаш понёсся по бумаге — изображение проступало там, как фотография в проявителе.
Теперь Сталин уже не танцевал в обнимку с дамой, но прижимался сзади к туристу в костюме-тройке. Сталин смотрел на туриста сзади сверху влюблёнными глазами (Степан восхитился умением Стивена несколькими штрихами показать, что глаза именно «влюблённые») и обнимал его за грудь, как любовницу. Турист смущённо улыбался.
— Вот это уже другое дело! — оценил работу Степан, — вот только ещё пара нюансов. Во-первых, зачем он в этой шапке? — показал он на будёновку Сталина, — не надо банальностей, — ответил он на вопросительный взгляд художника.
— Да и зачем здесь Сталин? Много чести для этого идиота, купившегося на красную пропаганду, — теперь досталось туристу, — хватит с него и обычного их «chekista».
Здесь ему пригодились навыки Майкла Гринвуда — третий баронет Лонгвуд умел рисовать хоть и не так быстро, как профессиональный художник Стивен Демпстер, но всё-таки гораздо лучше, чем профессор Степан Матвеев. Во всяком случае, «кровавый карлик» получился похожим — Степан несколько часов тренировался ещё дома. И даже лицо получилось вполне узнаваемым — разумеется для тех, кто знал председателя КПК и секретаря ЦК ВКП(б) Николая Ивановича Ежова в лицо. Ну и для тех, кто видел его фотографию на плакате «Секретариат ЦК ВКП(б)», который Степан получил в советском посольстве, представившись рабочим из Манчестера. Хороший был карнавал, душевный. Для посольских работников и тех, кто за ними наблюдал.