— Чехословакия всего лишь часть бывшей империи. К кому же должны тяготеть судетские немцы, как не к австрийским братьям?
— Ага. — Сказал Олег. Но, судя по всему, он об этом и в самом деле не подумал.
— И если Генлейна убило Гестапо… — Добавил Виктор.
— То, разумеется, из-за того, что он флиртовал с австрийцами. — Закончила его мысль Ольга. — А чехи знали, но не помешали…
— Между прочим, чудный материал для аналитической статьи. — Кажется, Степан уже обдумывал содержание этой будущей статьи. Во всяком случае, голос его звучал несколько отстраненно. — О влиянии незамутнённого избыточной информацией идеализма на судьбы европейской политики. Какие параллели можно провести! От Гаврилы, нашего, Принципа до Себастьяна фон Шаунбурга. История добра с кулаками в картинках. Хм… — Степан осёкся, осознав, что зашёл со своей иронией несколько дальше, чем следует.
— Надо Степу в Пулитцеры двигать, — Сказала Таня и тут же, похоже, пожалела о своей поспешности. Олег бросил на нее всего один короткий взгляд, но такой, что лучше бы, как говорится, обругал.
— А что! — хмыкнул Степан. — Богатая идея! А то, кто я? Да я никто, да звать меня никак… — Съерничал он, и Ольга — даже будучи занята своими девичьими проблемами — уловила в его шутейной речи отголоски какого-то давнего или, напротив, совершенно недавнего разговора.
— Информацией обеспечим, — кивнул, соглашаясь Олег. — А хороший журналюга эт-то вполне себе ОМП[242]…
— А можно я буду твоим негром? — Мягоньким голоском предложила Ольга. — У меня есть для тебя статья о Балканах… То есть, будет, разумеется… Но на французском. — Уточнила она и тут же обезоруживающе улыбнулась. — Ну что, берешь в негры?
— В негритянки! — хохотнул Степан. — А что на французском, так это не страшно. Переведу.
— Поторопись, старик, — неожиданно вполголоса сказал Федорчук, — скоро аналитика будет неактуальна. По крайней мере, по Чехословакии. Боюсь, через пару месяцев, а то и раньше, лучше всего будут продаваться фронтовые репортажи…
* * *
Разумеется, никуда Олег не уехал. То есть не уехал сразу, как сказал давеча. И сам не захотел, и «обстоятельства» не позволили, потому что ко всем компаньонам сразу и к каждому в отдельности пришло теперь понимание, что если они до сих пор живы, то это скорее случайность, чем закономерность. А посему три следующих дня были плотно заняты — с утра до вечера — «составлением планов» и «утрясением деталей». Без тщательной проработки соваться в пекло никому больше не хотелось, тем более что никакого особого «батьки» им по рангу положено не было. Оставалось самим о себе позаботиться. Вот и заботились. Выметались с утра пораньше, то есть сразу после завтрака «на природу» — в беседку на высоком берегу реки — и устраивали там пикник до самого обеда. Термосы с кофе и чаем, коньячок — но в разумных пропорциях — сигареты, шоколад, то да се.