Встреча была — чего уж там! — вполне сказочная. Невероятная, невозможная встреча… Но ведь случилось! Произошло, а в том, что нежданная — негаданная встреча эта произошла на самом деле, у Ицковича никаких сомнений не было. Не верил он больше в «сон разума» и в структурированный бред «больного Ицковича» не верил тоже. Зато воленс-ноленс приходилось принять, что «наука имеет много гитик» или, что субъективный идеализм не так уж и далек от объективной картины мира. Ведь чудом чудесным было бы встретить тут, в зимней Праге 1936 года, любого — пусть даже едва знакомого — человека ОТТУДА. А он… Он приехал в Прагу, на вполне безумную акцию по устранению Гейнлейна, который, возможно, в мировой политике еще — никто и звать его — никак. Приехал и тут же встретил, и не просто знакомую женщину, а ту, кто была ему по-настоящему интересна, если не вдаваться в иные подробности. А вот если вдаваться, то может случиться полное головокружение, солнечный удар и, черт знает, что еще.
Олег знал Таню около трех лет. Познакомился случайно, но не случайно отношений не прервал. Несколько раз, бывая в Москве, — встречался, принимал у себя в Израиле, переписывался, и один раз даже съездил вместе с ней в Питер. Но, если кто-нибудь — зная репутацию Ицковича в определенных кругах — подумал об адюльтере, то крупно ошибся. Ничего подобного! И отношения их были всего лишь дружескими, что, согласитесь, довольно странно для симпатизирующих друг другу взрослых людей. Наверняка, и его жена, и кое-кто из его друзей нет-нет да подумывал о том, что не все так просто в этой истории. Но и в самом деле ничего простого в ней не было.
Олег не был анахоретом[66], но и наглецом никогда не был. Тем более подлецом. За все годы, что он был женат, Ицкович изменил жене всего, быть может, два или три раза. Тоже, если исходить из общепринятой морали, нехорошо. Однако каждый раз это были случайные «проявления страсти», мимолетные и не имевшие продолжения. Этим, собственно, Олег себя и утешал, давя на корню муки совести. А вот Таня… Ну, не мог он просто затянуть ее в постель, как случилось с другой вдруг понравившейся ему женщиной раньше. С ней все было очень серьезно, и он это чувствовал, как чувствовал и то, что и с ее стороны все «не просто так». Но и от жены уйти был еще не готов, нет не от жены — из дома точнее… Потому и длилась их явно затянувшаяся «просто дружба», но к чему все это могло привести со временем, догадаться, в общем-то, было не сложно. Хотя могло и не сложиться, разумеется, как не складывается сплошь и рядом у вполне умных и приличных людей.