Юла нырнула в грядки. В потёмках на редкость густые заросли картофеля хорошо скрыли девочку. Вот только если её там отыщут взрослые, синяков на мягком месте не миновать.
Кот — не зря же он носил своё имя! — взобрался на крышу пристроенного к дому сарайчика и перескочил на ту самую берёзу, под которой вёл счёт ведущий. Дуэль слуха Кути и бесшумности Кота закончилась в пользу последнего. Повторно досчитав до шести, Кутя двинулся прочь от берёзы.
А вот Тимоха растерялся. Глаза видели много укрытий, но все они были старыми, давно известными. И лишь на счёте шесть взгляд Вьюна зацепился за очень интересное местечко.
Пригнувшись, чуть ли не сравнявшись с землёй, он подбежал к стене дома и по сточной трубе взобрался на жестяной навес над окном комнаты Валевского. Широкий, крепкий, висит практически под прямым углом — идеальное укрытие. Вьюн растянулся на навесе и прижался спиной к стене. Холодная жесть чуть завибрировала, загремела и стихла.
Место хорошее. Тут его точно не найдут. По правилам в доме прятаться нельзя, но он же и не в доме. Тимоха улыбнулся своей находчивости.
Послышался писклявый визг Юлы, и вторящее ему ворчание Маргариты Антоновны. Вьюн сделал жалостливую гримасу.
"Попалась подруга, — подумал он и представил свою участь, если взрослые увидят его здесь. — Одними синяками на заднице не обойдётся. Буду неделю грядки полоть и червей рыбакам копать".
Под навесом загорелся свет, пробился тонким лучиком через маленькую дырочку в жести. В свою комнату вернулся Валевский, и, судя по количеству шагов, он был не один.
Вьюн практически перестал дышать. Вот теперь нужно вести себя так, словно прячешься от гончего.
— Присаживайтесь, — долетел до мальчугана голос Сергея Николаевича.
Началось шумное мельтешение. Ничего удивительного. Комнатка у главы маленькая, а кроме Валевского сейчас там находилось ещё человек пять, если Вьюн определил правильно.
— Тимоха, Тимоха... — донёсся снизу шёпот Кути.
Вьюн с трудом сдержался, чтобы не засмеяться.
— Я думаю, вы все понимаете, зачем я вас собрал? — заговорил Валевский.
— Будем расселяться, — эти слова принадлежали Хромому Юзу.
Вьюн не любил Юза. Всегда злой и грубый ходок напоминал ему одного бесноватого. Четыре года назад, когда Тимоха в одиночку слонялся по городу, на него напал новоиспечённый псевдо. Бесноватый затащил мальчика в свой дом и сутки "воспитывал" то бессвязными воплями, то кожаным ремнём, а потом и вовсе попытался придушить. Как Вьюну удалось сбежать и откуда взялись на это силы, он и сам до сих пор не понимал.
Но всё же Хромой Юз заслуживал уважения. Ему было всего девятнадцать лет, а три года назад ходок каким-то чудом уберегся от бесноватости и не переступил порог, когда под дневным светом принёс в общину раненную крысами Егозу. Хромой замотал девушку в свой плащ, а сам остался практически не укрытым.