Желание убивать исчезло так же неожиданно, как и появилось. Тётушка убрала изувеченные тела из коридора в дальнюю комнату и смыла с пола кровь. Потом долго стояла над тазом с красной водой и смотрела на свои окровавленные руки.
Ей было жаль ребят. Но что поделаешь? Жизнь нынче сложная, и мало кому удаётся умереть своей смертью. А они считай и не мучились.
Тётушка вымыла руки. Тёрла их долго и усердно. Просто, чтобы хоть что-то делать и не думать об уже убитых и о тех кого предстоит убить. Но избавиться от лезущих в голову неприятных мыслей никак не удавалось.
За прошедшие после Шабаша годы она не единожды видела, как люди становятся псевдо, и всегда удивлялась, почему даже самые сильные представители рода человеческого неспособны свести счёты с жизнью при первых симптомах бесноватости. Но сейчас тётушка знала ответ на этот вопрос.
Помимо злости и силы бесноватость "одаривала" ещё и невероятным желанием жить. Пусть все умрут. Дети, внуки, друзья, близкие, случайные люди — они не важны. Жить в жестокости, в одиночестве или лишившись рассудка — не играет роли. Главное — остаться на этой бренной земле.
Прозвенел колокольчик. Кто-то просился в гости.
Глава 1. Приют тётушки Лизы
Здание приюта было похоже на другие дома в этом районе города: пять этажей, уродливые с осыпавшейся плиткой стены и ряды невысоких, наглухо заколоченных окон. Только массивная железная дверь на входе и выведенная на стене ярко-красной краской крупная надпись делали его отличным.
Рассмотреть ночью, что же там на стене написано было невозможно, но при свете дня слова кидались в глаза каждого, кто проходил мимо. Надпись гласила: "Приют тётушки Лизы".
Но ни Крепа, ни Вестника она не интересовала. Ходоки хорошо знали того, кто здесь живёт и поэтому, дёрнув за уходящую по стене на третий этаж верёвку, спокойно ожидали ответа.
Креп упёр в землю древко короткого копья и сложил на нём руки, а Вестник непринуждённо облокотился о стену. Дверь в приют открывалась только изнутри, и немолодой хозяйке нужно время, чтобы, расслышав звон колокольчика, выглянуть в смотровое окошко и потом спуститься ко входу.
Вскоре дверь отворилась, и тучная женщина с крупными заспанными глазами впустила ходоков внутрь.
— Рада вас видеть, ребята, — поприветствовала она гостей и обняла поочерёдно обоих. — Давно не заходили. Забыли старушку.
— Какая же ты старушка, тётя Лиза, – с лёгким укором в голосе сказал Вестник.
Креп слегка опустил голову и поцеловал женщину прямо в макушку.
— Ты дама в расцвете сил.
– Ой, Крепыш, ты и скажешь.
