— Это была иллюзия?
— Да.
— Значит, никого не убили.
— Нет, но убийцей можно стать и не убивая.
— Как?
— Главное это намерение, а не действие. Если ты убил случайно, ты не убийца. Если ты хотел убить, но у тебя не вышло, ты убийца. Все просто.
— Они убили его ненамеренно.
— Они убили его намеренно, когда выбрали деньги вместо его жизни.
— Хорошо, скажи мне, что еще тут нереально?
— А какая разница?
— Так может вся жизнь — это иллюзия, а реальность совсем другая? Как я пойму, что ты реален?
— Неважно, что есть реальность, а что иллюзия. Твоему мозгу все равно, видит он галлюцинации или реальные объективные вещи. И то и другое он воспринимает как реальность. Важно только то, как ты реагируешь на эти вещи, остаешься ли ты человеком в критических ситуациях или нет.
* * *
Сидели возле камина. Темнота сводила с ума. С момента, когда доели последнюю еду, прошло уже много дней. Может пять, может семь. Все смешалось в одно большое черное пятно. Одно место, одно время, одни мысли — и все черное. Все вокруг застыло. Нет смысла ни в чем. Даже пошевелить пальцем не имеет теперь смысла. Двигаться, значит терять энергию, которую нечем восполнить, кроме ресурсов собственного организма. А ресурсов уже не осталось. Организм безжалостно поглощал сам себя.
Корней окинул взглядом комнату. Шкаф с книгами для растопки печи. Его кровать, которую он никогда не заправлял и спал на ней в той же одежде, в которой и ходил, потому что другой одежды на смену не было. На полу куча мелких веток после огромного количества изрубленных деревьев. Возле входа полено, которым подпирали дверь. За столько дней пребывания тут все вокруг стало родным и привычным. Корней перестал бояться этого дома. Он вообще перестал бояться чего-либо. Страх, паранойя, навязчивые идеи и мечты сменились чувством смирения. Мысли о новом обществе и об изменении людей в лучшую сторону давно перестали посещать его. Только смирение. Смирение перед непреодолимыми обстоятельствами, перед надвигающимся концом его жизни. Может это естественная защита организма? Смириться, если больше ничего не поделать. Почтальон перестал ломиться в дверь и кричать. Возможно, он тоже понимал, что конец близок. Когда ему приносили воду, он, так же, стоял у стены напротив и считал вслух. Никакие хорошие люди за ним не пришли.
Дом не спас их от неминуемой смерти, как казалось раньше. Он всего лишь отсрочил ее, сделал более мучительной и долгой.
Старик постоянно сидел на диване и смотрел на огонь. Иногда рубил деревья. Просто, больше нечего было делать. Когда Корней носил воду Почтальону, Старик безучастно стоял с копьем возле двери. Корней ставил бутылку и клал свечку. Иногда приходилось выливать ведро с мочой, которое Почтальон ставил к двери, когда оно заполнялось.