Опустив низко головы, к командиру вошли Спижевой и Алексеенко. Пришла и врач Джавахидзе.
— Осмотрите раны этих троих и окажите помощь, — обратился Александр Васильевич к врачу. — Накормите их из штабной кухни.
Мы поняли, что командир простил нас. С плеч упала огромная тяжесть. Стало легко дышать. Даже обида на солдат, по нелепой случайности так жестоко обошедшихся с нами, прошла.
— Вылета сегодня не разрешаю, — сказал командир, — отправитесь завтра в это же время… Ну, а в том, что с вами случилось, виноваты сами. Прощение заслужите там своими делами.
Этот урок запомнился мне на всю жизнь. По своей преступной неосторожности мы могли погибнуть сами, навредить делу, опозорить своих товарищей и нашего уважаемого командира.
…И вот я снова в штабе у Александра Васильевича Тканко.
— Ну как, Вася, дела? — спросил командир, приглашая меня садиться. — Командование поздравляет тебя и твоих товарищей с успешным выполнением последнего задания.
Командир крепко пожал мне руку и стал расспрашивать о делах в отряде. Я почувствовал, что он вызвал меня неспроста. Мое предположение оправдалось.
— Я вызвал тебя для того, чтобы дать одно важное, очень ответственное задание, — перешел к делу командир. — Ты, как никто другой, для этого подходишь. Надеюсь, ты с честью выполнишь приказ.
Командир внимательно поглядел мне в глаза, словно хотел в них что-то прочесть. А я ждал, что он скажет, как и когда мне приниматься за дело. Александр Васильевич заговорил, однако, о другом:
— Командование отрядом сдашь Спижевому. Из отряда подбери одного надежного человека и завтра к двум часам будь здесь.
— Можно идти? — спросил я, поняв, что разговор на сегодня окончен.
— Можно! — разрешил командир и, проводив меня коротким взглядом, углубился в карту.
Признаться, я не раздумывал о характере задания, об опасности. В партизанских условиях надо быть всегда готовым ко всему. Я знал, что предстоит полет в тыл врага, приземление в заранее облюбованном месте, обычная партизанская работа, трудная, но необходимая, и, хотя командир намекал на какое-то особое задание, я в ту пору не обратил на это внимания. Каков бы ни был приказ, я обязан выполнить его.
Больше всего меня занимала мысль о том, что придется расстаться с отрядом, со своими боевыми товарищами — командирами и рядовыми бойцами. Многие из них с самого начала войны скитались со мной по тылам врага, делили радости побед, горести трагических неудач.
Прощание с отрядом было грустным. О многом вспомнили, помечтали о будущем. Спижевой принял от меня отряд, пожелал успехов на новом, еще не известном мне поприще. Я взял с собой партизана поляка Юзика и отправился в штаб соединения, К назначенному часу в кабинет командира пришли начальник штаба и комиссар соединения.