– А вы всё ещё надеетесь вернуться сюда? – съязвила Мария. – Чтобы и дальше деликатно убивать своих пациентов?
– Никого я не убивал, – пробормотал Булин, – что вы заладили.
– Правильно, – сказала Рюмина. – Вы просто опоздали… Ведь так?
– Не знаю, – понуро ответил Булин. – Я не хотел этого…
– Сидор Климович, – презрительно сказала Рюмина, – вы хотели отказаться от убийства?
– Да-да-да! – неожиданно сорвавшись, закричал Булин. – Я хотел отказаться!
– Вот и прекрасно, – вмешался Спектор, – суд учтёт это и, возможно, вынесет мягкий приговор. Пройдёмте, – предложил он, указывая на дверь.
Шахова защёлкнула на руках доктора наручники и, взяв его под руку, легонько подтолкнула к двери.
– Пойдёмте, Сидор Климович. Вам очень-очень повезло! – сказала она. – И скажите спасибо, что мы помогли вам вовремя остановиться.
21
Мария Николаевна Шахова, с её слов, и сама не поняла, как оказалась в уголовном розыске. Девушка выросла в обеспеченной семье, получила прекрасное образование, в будущем собиралась заняться научной деятельностью в области правоведения. И вдруг как гром среди ясного неба объявляет родителям, что она идёт служить в полицию и будет бороться с преступностью. Неожиданная новость, заставила маму заполнить всю квартиру запахом валокордина, отец некоторое время молчал. Мария знала, что папа молчит не напрасно – это тот случай, когда можно сказать «затишье перед бурей».
– Маша, – буря только начиналась, – это такая шутка?
– Папуля, – дочь выставила вперёд ладони, – только спокойно, давайте поговорим без вот этих пузырьков и ломания рук, – Мария кивнула в сторону матери.
– Как тебе не стыдно, Маша? – выкрикнула мама.
– Жена, помолчи! – грозно приказал муж. – Дай мне уловить смысл!
– Да чего его ловить? – возразила мать. – Ты разве не понял? Если она что-то втемяшила себе в голову. То тут уже не до смыслов. Вся в тебя…
Отец откашлялся в кулак и стиснув зубы сказал:
– То, что дочь пошла в отца, я не вижу в этом ничего плохого, но…
– Папа, – перебила Мария и тут же нарвалась уже на комплимент:
– Я прошу не перебивать старших! – закричал отец. – Что за манера, не дослушав, высказывать своё мнение! Какой с тебя милиционер?
– Папа, – улыбаясь произнесла дочь, – никаких милиционеров сейчас нет…
– Плевать мне, как они называются, – закричал отец, – суть не меняется, пусть хоть жандармами назовутся или городовыми. Ты с какого боку туда лыжи навострила?
– Пап, ну что за выражения? – закатила глаза дочь. – Какие лыжи? Ты так говоришь, словно я… словно…
– Ну-ну! – ехидно усмехнулся отец. – Договаривай. Словно что?