— Быстро! — сказала герцогиня.
Медлить было нельзя. Хорнблауэр высвободил пакеты из намотанной на них веревки, вручил их герцогине и вставил кофель-нагель на место.
— Ох уж эта чертова французская мода, — сказала герцогиня. — Я правду сказала, что спрячу их под юбками. За пазухой у меня места нет.
Действительно, верхняя часть платья отнюдь не выглядела вместительной: талия располагалась прямо под мышками, а дальше платье свисало свободно, в полном противоречии с анатомией.
— Дайте мне ярд этой веревки, быстро, — сказала герцогиня. Виньят отрезал ножом веревку и протянул герцогине. Она уже задрала юбки. Хорнблауэр в ужасе увидел полоску белого тела над чулками и тут же отвернулся. Туман несомненно, рассеивался.
— Можете смотреть, — сказала герцогиня, но юбки упали именно в тот самый момент, когда Хорнблауэр обернулся. — Они у меня под сорочкой, прямо на теле, как я вам обещала. Со времен Директории никто больше не носит корсетов. Так что я привязала их веревкой, один к животу, другой к спине. Вы что-нибудь видите?
Она повернулась кругом, чтоб Хорнблауэр смог убедиться.
— Нет, ничего не видно, — сказал он. — Я должен поблагодарить Ваше Сиятельство.
— Некоторое утолщение есть, — заметила герцогиня, — но неважно, что подумают испанцы, раз они не подумают правды.
Невозможность что-либо делать ставила Хорнблауэра в неудобное положение. Обсуждать с женщиной ее сорочки и корсеты — или отсутствие оных — занятие более чем странное.
Бледное солнце, еще совсем низкое, пробило туман и засияло им в глаза. Грот отбрасывал на палубу бледную тень. Солнце с каждой минутой светило все ярче.
— Вот оно, — сказал Хорнблауэр.
Горизонт стремительно распахнулся — сначала с нескольких ярдов до сотен, затем с сотен ярдов до полумили. Море было усеяно кораблями. Не менее шести были видны отчетливо, четыре линейных корабля и два больших фрегата. На их мачтах развевались красно-золотые испанские флаги, и, что еще более характерно, с них свисали большие деревянные кресты.
— Разверните судно обратно, мистер Хантер, — сказал Хорнблауэр. — Назад в туман.
Это был единственный шанс на спасение. Приближающиеся корабли обязательно обратят на них внимание, избежать их не удастся. «Ла рев» развернулась, но полоска тумана, из которой они только что вынырнули, уже растаяла под жарким солнцем. Последние остатки ее плыли впереди, но и они, тая, относились ветром. Прогремел пушечный выстрел, и недалеко от правого борта взвился фонтан брызг. Хорнблауэр оглянулся — как раз вовремя, чтоб увидеть последние клубы дыма, поднимающиеся над носом преследующего их фрегата.