Пока мы приехали, народ уже все разделил и встречал нас радостными криками. Пленных тоже разделили: охранника забирал Непыйвода для дальнейшей творческой работы, Фарида — наш атаман. В середу договорились свидеться и обменяться полученными результатами. Из трофеев мне достались лодка, полный пластинчатый доспех с оружием и седло. Монет не дали, хотя у мурзы полно монет было в поясе и у его вояк тоже что-то звенело. Но оно понятно: пару долей сверху атаманы получили, у казаков пленных доспех похуже был, плюс лодка плюс седло — вот так и посчитали.
И так хорошо. Иван говорил, за полный доспех в Киеве пятнадцать золотых дают, а в Чернигове еще больше выручить можно, за доспех с оружием — до двадцати золотых. Если выгодно продать все, что у меня накопилось, плюс золотые за выкуп — там тоже, по моим прикидкам, чуть больше, чем по двадцать золотых на нос выходит: «Сто тысяч человек по одному рублю, это получается… это получаются… сумасшедшие деньги!» Ну, как про меня сказано.
Казаки кричали здравицы атаманам — оно понятно, все лето без толку протелепались, а тут в межсезонье такой хабар подвалил. У казаков так всегда: награбили так, чтобы всю зиму гулять было на что, — хороший атаман, рули дальше, нет хабара — пошел на хрен, следующего давай. Демократия.
Пришла очередь и мне кубок пить.
— Казаки, поднимаю этот кубок за атаманов наших. Было у меня видение, братцы! Святой Илья в том свидетель! Видел я, как становятся все казаки под руку наших атаманов, как приходят другие атаманы с казаками, чтобы рядом с нами стать. Как выводят они в поход тысячи казаков! И не в простой поход, казаки! На больших ладьях выплываем мы, братцы, в синее море. И на каждой ладье не меньше сотни казаков плывет под белыми парусами. И не один, не два, десятки парусов выплыли из Днепра в синее море и поплыли к басурманским городам. И взяли мы там добычу невиданную, о которой тут и не знает никто. Только не скоро то будет, братцы, совсем седые стояли наши атаманы. И за то я пью, казаки, чтобы все мы дожили до того светлого дня!
— Любо! Любо! — дружно закричали казаки. Но я решил усилить информационный удар:
— А кто мне не верит, с тем я уже готов побиться об заклад на двадцать золотых монет, что через десять зим сбудется мое видение. Подходи по одному!
Казаки были большие любители побиться об заклад по любому поводу, но тут пока никто не решался. Во-первых, сумма заклада была фантастически большой, во-вторых, тут надо было фактически выйти и сказать всему товариществу: не верю я в светлую мечту, вот такое я дерьмо. Среди романтиков с большой дороги таких не было. Но нашелся один правдолюбец, борец за идею: