Остальные фэйри уже разбрелись, и у костра сидел один Зигфрид. Не вступая в разговоры, он наполнил снова мою миску. В этот раз я ела медленнее, помня о приличиях.
После сытной еды начало безудержно клонить в сон. Слишком много всего навалилось в последние дни. Я боролась, как могла, но сон оказался сильнее. Так и заснула у костра, прижимая к груди чехол с флейтой.
* * *
Проснулась я резко, точно по сигналу вскочила и тут же впечаталась в стенку. Села, потирая лоб. Пока я спала, кто-то перенес меня внутрь одного из фургончиков и заботливо укрыл одеялом.
Здесь было душно, но тепло. Рядом мелькали всполохи огня от переносной печки. Я неловко завозилась впотьмах, пытаясь понять, как выбраться отсюда.
— Элисон? — окликнул меня голос Тильды. — Ты не спишь? Иди сюда.
— Не сплю, — наконец удалось выпутаться из одеяла. Я зачем-то на четвереньках проползла до середины вагончика, где светились малиновым жаром угли в маленькой жаровне.
— Как раз вовремя проснулась. Скоро завтрак. А потом надо будет решать, что нам делать дальше.
— А какие есть варианты? — я сразу поняла, что она имеет в виду «что нам делать дальше с тобой», и насторожилась.
— Ты можешь уйти. Или можешь остаться с нами. Но в последнем случае ты должна приносить пользу. Мы не в том положении, чтобы кормить нахлебника. Даже двух…
— Двух? — вяло удивилась я.
Щедрое предложение фэйри было странным. Как и то, что они так сразу поверили в мои добрые намерения. Я бы на их месте точно не стала привечать «человечку».
— Решать тебе, детка, — продолжала женщина. — Но я бы посоветовала держаться нас, пока Ринглус не передумал. Иначе ни ты, ни твой малыш не переживете эту зиму.
— Мой… кто? — я окончательно потеряла нить разговора.
— Ты беременна, маленькая. Не знала? — она тихо засмеялась. — Всегда с вами, человеками, так.
— Беременна? — опешила я. — Вовсе нет! Рэндольф бы никогда…
— Плохо, что он не сказал тебе. Но он и правда любил тебя, иначе не отдал бы чейнадх.
— Нет, — сердито возразила я. — Я не беременна. Он бы не сделал этого, не спросив меня!
Она усмехнулась с видом превосходства, и я даже на секунду засомневалась в своей правоте. Что я знаю о фэйри? Мог ли Рэндольф подумать, что, оставив подобный «прощальный подарок», поступает верно?
Я вспомнила своего упрямого воина и поняла: нет. Или все, что я думала о Рэндольфе, было неправдой, и он не стоил ни единой слезинки.
— С чего вы вообще решили, что я… того?
— Ты играешь на чейнадхе, детка. И как играешь! Твое дитя будет великим музыкантом.
Я помотала головой, от сердца отлегло. Если все их аргументы — талант к игре на флейте, я могу быть спокойна. Моих странностей хватит на то, чтобы играть на любом инструменте, не будучи в тягости.