Будь я проклят, если она не делает это специально. Но зачем?
Пять.
— …ваши волосы подобны темному грозовому облаку…
Она правда уйдет с ним, если я его выставлю?
Семь.
Да к грискам все! Не позволю, даже если это будет ошибкой!
— Извините, сеньорита. Десять минут истекли, время прощаться, — я пересек комнату, ухватил братца за шкирку. Под возмущенный вопль Франчески «Элвин!» протащил по коридору и по лестнице. Ему хватило ума не сопротивляться, иначе я непременно украсил бы смазливую физиономию парой фингалов.
Сперва в пинком распахнутую дверь вылетел сам Риэн, следом за ним отправились его плащ и сапоги.
— Увижу рядом с Франческой — яйца оторву, — пообещал я, обращаясь к сугробу, из которого торчали ноги Риэна.
В ответ донеслось виноватое:
— Извини. Что-то меня занесло, да.
Я захлопнул дверь, злясь одновременно на него, Франческу и себя за эту дешевую комедию. Но фарс еще не кончился. За спиной я обнаружил очень разгневанную сеньориту.
— Я иду с ним!
— Нет, не идешь, — я постарался сказать это мягко, но она все равно сузила глаза и вздернула подбородок.
— И как ты запретишь мне?
— Если потребуется — запру.
Глава 11. Кое-что об обитателях подвала
Франческа
— Если потребуется — запру, — ровно говорит он. — Гриска с два ты уйдешь с Риэном на ночь глядя.
Что-то во мне отзывается ликующей радостью на эти слова. Вот оно!
Больше всего я боялась, что Элвин и правда позволит мне уйти. Никогда бы не простила его за это!
Я и без того не на шутку зла на него. Пропадает целыми днями, не обращает на меня внимания, снял ошейник…
— А я почти поверила, что свободна, — мой голос полон яда.
— Увы. Как ни пытался обмануть сеньориту, она меня раскусила. Я — лживый двуличный мерзавец.
— Я просто мечтала провести вечер вдали от вас.
Он вздыхает и отбирает у меня плащ, который я успела накинуть на плечи.
— Проведи его здесь. Я закроюсь в комнате и не стану тебе докучать.
Его подчеркнутая мягкость только злит меня еще сильнее.
— Одно ваше присутствие отравляет воздух в башне.
— Мне уйти?
— Да! И желательно навсегда.
Не знаю, зачем я это говорю. Я ведь хочу совсем другого. Но не признаваться же, что я ощущаю его присутствие в доме сквозь стены. Что каждый вечер надеюсь: сейчас он постучится, войдет, навяжется со своей наглой улыбочкой, невыносимыми манерами, сомнительными шутками. Что я отвечу отказом, но он не прекратит попыток, снова и снова доказывая, как я важна и нужна ему.
Но нет. У него, видите ли, дела! Он, видите ли, слишком занят!
Он возвращается поздно. Я слушаю его шаги на лестнице. Слушаю, как он останавливается у моей двери, и жду, жду стука в дверь.