— Никогда! Не забуду! Я прилечу следом, найду тебя! Я буду ждать, когда ты меня полюбишь. А ты полюбишь, слово Шиллы! — я вцепилась в него мертвой хваткой, понимая, что надо отпустить его, но тело будто свело предсмертной судорогой. Оно очерствело, не желая отходить от Химчана. Он поднял лицо и обратился к Дэниэлу.
— Пожалуйста, позаботься о ней и Херин. Я… — он протянул руку и Дэниэл с готовностью пожал её. — Я желаю тебе счастья с сестрой, — тот не успел улыбнуться, как Химчан ровным тоном без перепадов добавил, — но если ты, скотина, её обидишь хоть раз, мне терять нечего. Я тебя за яйца прибью на том же месте, где поймаю.
— Спасибо, — мягко, без обид усмехнулся тот, — ты хороший парень.
— Строить из себя саму добродетель — это тоже одно из обязательных условий образа злодея, — Химчан прищурил глаза, оценивая визави, и тот, кажется, тоже казался ему отличным индивидом.
— Это же из книги Ким Сынока? — определил Дэниэл.
— Именно, — Химчан, наконец, попытался отвести меня от себя. Это у него не вышло, несмотря на то, что он потянул очень сильно. — Шилла, мне пора! — Я закивала, но пальцы не разнимались. — Шилла!
— Обещай, что дашь себя найти, что дашь какой-то знак, что не исчезнешь… Хим, обещай! — Он дернул меня ещё раз, но я приникла к его груди с прежней настойчивостью.
— Шилла… я сказал тебе, что не могу тебе ничего обещать. И не буду. Дэн, забери её! — Теперь меня не только отпихивали, но и отдирали с другой стороны. Нехотя размыкая пальцы, я едва не порвала куртку Химчану. Ногти впились в неё и желали врасти в эту плоть, стать неразделимым целым.
— Хим… — Дэниэл резко дернул меня и я окончательно потеряла соприкосновение с Красной маской. — Хим!
Всё ещё недвижимый, он слегка пошатнулся от рывка. Наши глаза встретились, уже на расстоянии. Меня держал Дэниэл, чтобы я не сорвалась и вновь не бросилась вперед. Наши взгляды остановились друг на друге, замедлив всё вокруг. Я всегда смеялась над этим эффектом в фильмах, когда всё словно замирало вокруг главных героев, но сейчас я ощутила именно это. Всё вокруг никуда не спешило, ползло, и только наши жизни летели, неслись, не могли затормозить и помиловать нас. Меня, моё сердце. Время уже построило эшафот для него.
— Шилла… — с придыханием, как будто пересохшим горлом, произнес он, всматриваясь в мои плачущие, мокрые немигающие глаза, боящиеся закрыться хоть на миг, чтобы не потерять его. Химчан внезапно улыбнулся, так спокойно, так радостно, так тепло, что и слезы иссякли ненадолго. — Шилла, спасибо. Я, наконец-то, кто-то…