— Бритомарий такой же галл, как и ты! Отомстить тускам за сенонов — твой долг крови!
— Это так. Но не всем. Тот, кто повинен в гибели рода Бритомария, уже мертв. Фельсина и Атрия управляются сейчас Хундиллой, что из бойев. — Бритомарию понравилось услышанное, глаза его заблестели. Мальчишка наморщил нос и по-детски засопел, оттопырив нижнюю губу.
— Туски едва не сожгли Беневент! — завизжал он.
— А самниты обычно, когда чувствуют себя в безопасности, грабят Кампанию и предают огню время от времени Капую, — парирую, и тут же, не давая возможности молокососу сморозить еще какую-нибудь глупость, спрашиваю, — Как по твоему, Понтий, зачем мужчины воюют?
— Ради славы и добычи, что подносят обычно к алтарям Богов! — Не задумываясь, отвечает. Я же, услышав о богах, задумываюсь. Сам того, не зная, уел меня малец. Ведь теперь, когда речь заходит о богах, я становлюсь крайне осторожным и предусмотрительным: как бы ни сказать чего-нибудь, чем оскорблю их снова. Киваю мальцу, соглашаясь. И тут же выкручиваюсь:
— Думая о дарах для Богов, люди обычно не думают о тех, у кого эти дары берут. А славы никогда не бывает много. Поэтому юный вождь не требуй от людей слишком много: месть — это труд богов, а люди обычно делают то, что им угодно. И если твой Беневент едва не сожгли туски, то, наверное, тогда им благоволили Боги.
— Ты говоришь как жрец, — на этот раз Понтий ответил с уважением. — Не буду больше указывать тебе, что делать, — проявляет парень благоразумие, — Но ты и твои воины сейчас на земле самнитов и я хотел бы знать о твоих намерениях.
— Я веду дружину в Рим, и был бы признателен тебе за хлеб и мясо, что бы у моих воинов не было нужды взять их силой. А что, до тусков, так пообещай мне свою дружбу и пока туски ценят мою, не станут они угрозой самнитам.
— Мне нужно время. Пусть твои воины останутся тут, за стенами Беневента, а ты будь моим гостем, — ответил молодой вождь, и в этом случае я не нашел повода для отказа.
По моему сигналу тут же в крниксы отрубили привал. А я в сопровождении личной дружины, отправился погостить в Беневент.
Мальчик Понтий проявил радушие, закатив пир. Наверное, Мариусу не повезло взять в городе трофеи. На столах я увидел и золото, и серебро, прекрасные кубки и блюда. Рассматривая быка на блюде перед собой, я слушал Понтия, похваляющегося победами над Септимусом Помпой. Тот, строя Рим, время от времени ходил в походы на юг, защищая компанцев, вторгался в земли самнитов, где иногда, если мальчик не врет, был бит. О том, что Септимус добился таки смирения самнитов, по крайней мере, на равнине, я счел благоразумным, умолчать.