Его волосы вроде седые, но не как сталь, светлее, почти белые. Лицо молодое и только у глаз пролегли глубокие морщины. Голый торс, покрытый капельками пота, вызвал зависть: могучая грудь в шрамах, бицепсы, которым многие бы в моем времени завидовали.
Увидев нас, он поднялся и медленно пошел на встречу бросившейся к нему Гвенвилл. Обнимая ее, он с любопытством поглядывал на меня.
Наверное, посмотреть было на что: стою в новой кольчуге, опоясанный золотым поясом, с королевским мечом; шлем держу в левой руке, как белогвардейский офицер — фуражку; держусь с достоинством королевича.
Правда держусь из последних сил: пот уже струится по вискам и спине, вызывая жгучее желание сбросить доспехи и одежду. Мысль о том, что каждую минуту кольчуга нагревается все сильнее и сильнее, вызвала приступ иррационального страха.
Гвенвилл что-то прошептала ему на ухо. Он поцеловал ее в лоб и протянул мне руку раскрытой ладонью.
Стараясь не терять достоинства, подхожу и пожимаю ему предплечье, видел, что так здороваются галлы.
Чувствую на своем «железную» хватку: «Да, ты крут. Понимаю — если что, церемонится, не станешь. Слава Богам, что сумел сбежать от похитителей! Довези они меня к этому дедушке — пел бы кенаром, только…», — густой баритон хозяина прервал мои размышления.
— Хундила, отец Гвенвилл и жрец Мутине, — представился он.
— Алатал, не помнящий родства, — отвечаю, как научила Гвенвилл.
— Пар костей не ломит. После зимовки в горах, я научился ценить, когда тело выделяет пот. Тебе жарко. Раздевайся. — С удовольствием сбрасываю кольчугу, уже не заботясь о том, как выгляжу. Пришлось нагнуться. Спасибо Гвенвилл, помогла и ушла в комнату, примыкающую к залу.
Пока стаскивал с себя рубаху, Гвенвилл принесла табуретки и поставила их у кресла отца. Хундила уселся в кресло и пригласил присесть и нас.
Присели. Сидим как дети, ждем, что скажет патриарх.
— Рассказывай ты, — сказал так, что даже немой, начал ему тут же что-нибудь рассказывать. Я же решил говорить по существу.
— На вашу деревню напали инсубры. Мы с Гвенвилл убили с десяток их воинов, остальные, захватив скот, ушли на запад. — Хундила нахмурился, но не прервал меня, хоть я и сделал паузу, невольно реагируя на изменение настроения старика. — Мы организовали погоню и отбили скот, захватили пленников. Сейчас они тут в Мутине, мы привезли их с собой в качестве доказательства. — Жрец повеселел.
Если быть точным, то все эмоции старика проявлялись только в глазах и движениях бровей. В отличие от других галлов, с кем мне приходилось общаться, этот обладал невероятным для галла самоконтролем.