— Пусть славит он меня!
— Афина мудрая спросила как-то Громовержца, чемможетсмертныйугрожать богам? Ответил Он: «Забвеньем! Создательможетразрушатьсвоитворенья, но и творениямогутвстатьпротивнего».
— Опять ты про нее!
— Афро, постой! Неугомонная, Анадиомена. Опять ушла. О, бедный мальчик мой!
Утром я получил от Хундилы по истине королевский подарок. Жрец встретил нас с Гвеннвилл в своем любимом кресле у камина. Остановил у двери, не дав выйти. Открыл сам.
У порога, стоит черный как смоль жеребец пятилетка, бьет копытом и пытается укусить конюха.
— Он твой. Справишься? — Вряд ли Хундила решил проверить меня «на слабо». Ведь если объездить такое чудо, то конь сохранит верность на всю жизнь.
— Спасибо. Справлюсь! — Жеребец будто понял, кто будет его хозяином: повернул на мой голос голову, уши торчком. Беру коня под уздцы, веду по двору. Слушается.
Отпускаю повод, слегка похлопываю по шее — конь идет рядом. Шепчу коню в ухо ласковые слова, спрашиваю: «Слушаться будешь?», — конь кивает головой.
Теперь я знаю — лошади, как и всякому другому животному, присущи природное чувство равновесия и способность, инстинктивно перемещать центр тяжести тела так, чтобы не терять устойчивости на ногах при движении.
Если лошади без подготовки приходится нести на спине всадника, это выводит ее из привычного равновесия и стесняет движения. Именно поэтому кони под ковбоями во время выездки пытаются сбросить всадников — им с наездником на спине не комфортно.
Чем крепче конь — тем проще его объездить. Этрусские лошадки по сравнению с этим гигантом — просто пони. Надеюсь, что я не стану уж слишком обременительным для этого крепыша.
Вывожу коня на площадь у дома Хундилы. За нами со двора потянулись человек двадцать рабов и воинов. Это шествие привлекло внимание горожан. Пока я, приручая коня, бегаю с ним вокруг площади, народу прибывает все больше и больше.
Отпускаю повод, резко отпрыгиваю в сторону, бегу — конь за мной. Обгоняет и ставит корпус как заправский футболист, прикрывающий мяч. Взлетаю в седло. Конь шарахается в сторону, выравниваюсь в седле.
Чуть наклоняюсь вперед — умное животное уверенно, рысью идет вокруг площади. Поглаживаю круп, снова резко наклоняюсь к могучей шее, сжимаю бока ногами, конь переходит в легкий галоп.
Эйфория овладела мной полностью. Наверное, снова вмешались боги. Иначе с чего бы я, не разу в жизни не упражнявшийся в вольтижировке, позволил себе на ходу соскочить с коня, и только придерживаясь за край треугольного седла, лихо запрыгнуть обратно на спину. Конь — умничка, не на миг не сбился с темпа.