— Ты, бренн, у кого из друидов учился? — Серьезно спрашивает Артоген, почти на ухо, что бы никто не услышал.
— Я не учился, — отвечаю как можно искреннее, что бы галл не заподозрил меня в том, чего скрывать от него не желаю. Снова молчит. Наверное, думает.
— Когда мы умираем, то предстаем перед Богами. Они дают нам возможность вспомнить все. От этих воспоминаний мы страдаем и радуемся, ненавидим и любим. Эти воспоминания каждый раз изменяют нашу природу и, рождаясь в этом мире снова и снова, мы идем к совершенству, постигая мир. Как и ты, я хочу узнать каков он на самом деле.
Вроде бы и разговор серьезный, но навязчивая фиксация ума на строчке из песни Владимира Высоцкого «Хорошую религию придумали индусы: как будто мы, отдав концы, не умираем насовсем», подняла настроение. Улыбаюсь. Наверное, для Артогена — без повода. Вижу, вождь хмурится.
— Я слышал, что если человек при жизни живет как животное вроде свиньи, то для новой жизни, после смерти, может получить тело свиньи. — Спрашиваю, мысленно напевая: «Стремилась ввысь душа твоя. Родишься вновь с мечтою, но если жил ты как свинья — останешься свиньею», — Лицо галла просветлилось.
— Нет. Такого Боги не допустят. — Безапелляционно заявляет он. — Я хотел спросить его о том, зачем Богам нужны человеческие жертвоприношения, но не успел. Прискакал на взмыленном коне один из разведчиков Артогена.
Кружит вокруг, говорить не решается. Артоген на меня поглядывает. Я останавливаю Чудо, спрашиваю:
— Что случилось? — Разведчик молчит как партизан.
— Говори. — Разрешает ему Артоген. Тот ждал разрешения именно от вождя. Услышав приказ, выпалил:
— Лигуры подошли к Мельпуму. Рубят лес, строят большие башни.
— Сейчас остановимся, отдохни немного. — И не обращая более на него внимания, говорит мне:
— Дойдем к закату. Нужно остановиться и обсудить новость.
Зову Сколана.
— Пусть трубят привал.
— Да бренн. — Сколан поскакал к голове колонны, а мы направо от дороги к небольшим деревьям.
Взвыли карниксы, колона остановилась и стала расползаться по степи. Обоз растянулся. Возницы, прежде, чем распрягать коней и быков, парковали телеги и возы по ближе к друг другу.
Мы спешились. Я подозвал Хоэля, отдаю распоряжение об обустройстве лагеря. Артогон ждет, но сам и не думает останавливаться тут.
Спрашиваю его:
— Ты свою палатку в лагере дружины ставить будешь?
— Давай бренн прогуляемся. Нам отдыхать сегодня не суждено. — Не дожидаясь от меня согласия, пошел от дружины. Я как на привязи, за ним. Отошли чуть-чуть в сторонку от ближников.
— Ты, наверное, никогда не был в Мельпуме. — Скорее утвердительно произносит Артоген. Я на всякий случай киваю, соглашаясь. — Посмотри туда. — Небрежно взмахивает рукой в сторону дороги, — У горизонта видишь лес? Эти леса тянутся до самого Мельпума и, огибая его, идут дальше на север. Если идти по этой дороге, то очень скоро армия тоже войдет в лес. Перед Мельпумом ты увидишь лишь небольшие прогалины между рощами. И я бы на твоем месте прежде, чем сунуться туда, хорошо бы подумал.