— Ну, так и предприми. Сам к воротам сходи, постучись. — Смотрю вверх, Понятное дело, никого. Зато напротив вижу огромного мужика одетого в тогу со шкурой льва на плечах. Огромная голова зверя вместо шлема на бородаче. Голубые глаза смеются, лицо в глубоких морщинах. В мускулистых руках дубина из обожженного дерева. Он стоит, опираясь на этот дрын и, кажется, весьма доволен, видя, как я потрясен. — В былые времена Герои обходились без армий, — как ни в чем не бывало, продолжает, — Когда ты, глазом не моргнув, положил на дорогу встречных галлов, о чем ты тогда думал?
— Я тогда вообще ни о чем не думал. Испугался только. — Бормочу в ответ. Гигант снова смеется.
— Страх бывает разным. Он может убить тебя, а может и помочь, как тогда, например. Главное для героя — действовать, во что бы то ни стало, что бы он в тот момент ни чувствовал, и не переживал — герой должен действовать.
Хотел я тут же ответить незнакомцу, но нахлынувшие вдруг воспоминания растворили и демиурга передо мной (Огма — в кельтской мифологии солнечноликий бог красноречия, сын бога знаний Дагда) и лес вокруг.
Слышу другой голос. Детский, знакомый:
— Ал, пойдем с нами на бахчу, — зовет Андрейка, парень на год старше, первым познакомившийся со мной, когда мы с отцом только приехали в деревню Марьино, что в Приазовье. Там отец намеривался отыскать родовые корни, ну а я двенадцатилетний пацан, на время остался предоставленный самому себе.
— Зачем? — Спрашиваю, потому, что действительно не понимаю, что интересного может быть на бахче.
— Ты что, с дуба упал? Арбузы тырить! — Доходчиво поясняет Андрейка, подпрыгивая на месте от нетерпения отправиться немедленно за арбузами. Воровство в нашей семье не только не поощрялось, но и нетерпимо осуждалась на кухонных посиделках. «Вся страна ворует!», — гневался отец, мать поддакивала: «Когда же это прекратиться?», — оба родителя невероятно гордые честью состоять советскими инженерами, регулярно клеймили торговых работников, общепитовцев и пролетариев, по мнению отца, тянувших с завода все, что в доме может пригодиться.
— Ну, не знаю. Воровать плохо, лучше купить, — отвечаю.
— Ты что! Знаешь, сколько их там сгниет? От нас большого убытка колхозу не будет. Мы каждый год на бахчу ходим, арбузами объедаемся. — Аргументы, конечно, еще те, но крыть было нечем. Пошел я с Андрейкой.
Перед полем наша команда, а собрались вместе на дело двенадцать человек от семи до четырнадцати лет, задержалась у глубокого оврага. Все искали подходящее место, что бы перейти.
Так вот когда сторожевые псы, оглашая округу лаем, погнали нас с бахчи, я с двумя арбузами подмышками, со страху перепрыгнул этот овраг!