Что-то девки не то делают. А, может, напротив — то! Не знал, что у галлов женщины на такое способны! По крайней мере, с Гвенвилл у меня такого не было. Надеюсь, простит она меня.
В голову лезут всякие пошлости. Вспоминаю, как Игорь, женившийся в восемнадцать, не успокоился. Волочился за всеми, кто подавал ему хоть маленькую надежду на возможность секса. Жене зачитывал, что мол, минет — не измена.
Однажды жена задержалась до неприличия. Игорек открывает дверь, видит Дашу слегка навеселе. Не успел рта раскрыть, а Даша с идиотским смехом выкладывает: «Игореша, минет ведь не измена?».
Ублажив, красавицы (уже красавицы!) стали одежду подавать. Таких тканей я и в Этрурии не видел. Красная рубаха и зеленые штаны из мягкого шелка. Куртка из синей бархатистой ткани. К торквесу добавились массивные браслеты и обруч на голову. Наверное, корона бреннов Мельпума.
Надеть ее они мне не дали. Рыженькая молча руки отвела и указала на деревянный стул. Присел, сам думаю: " Чего молча все происходит?», — только спросить собрался, та же рыженькая ладошкой мне рот прикрыла. Обули меня. Сапоги не из кожи, а из той же ткани, что и куртка.
Подняли девчонки меня под локотки и вывели из комнаты.
У дверей Рогх и Бренноген караулят. Увидев меня таким разодетым, рты раскрыли от удивления. Подмигнул я дружинникам, а девицы остановиться не дают, ведут вниз по ступенькам массивной лестницы.
Спустились в трапезную, чуть больше, чем у Алаша в оппидуме. Столы накрыты, трапезная полупуста. У стен на лавках сидят знакомые старики и важный местный народ с женами и детьми. Едва я появился, как все поднялись на ноги.
Девицы подводят меня к самому настоящему трону, стоящему на возвышении, в метрах двух от стола. У трона в карауле стоят два молодца с огромными топорами. Не из бойев, местные.
Тот старик, что вчера молоком меня одурманил забрал у рыженькой золотой обруч и водрузил его мне на голову.
Я и глазом моргнуть не успел, как старый черт достал кривой нож и полоснул им по горлу девчонки. Насилу удержал себя от расправы. Так расстроился, что с трудом сдерживаю подступившие слезы.
А народ в трапезной зашевелился. Подходят по очереди к трону, представляются. Старцы оказались местными друидами, по совместительству учителями и судьями. Совет, в общем, у них.
Степенные дядьки — местное купечество и главы ремесленных цехов. Киваю им, а сам глаз от рыженькой у своих ног отвести не могу. Друид заметил, что я на грани, распорядился убрать труп.
Тело девчонки унесли к тому времени когда все местные уже познакомились со своим бренном.