Муйико хотел что-то сказать, но Симанго, на правах старшего по возрасту, остановил его царственным жестом.
— Сейчас не время для слов, Муйико. Мы еще будем говорить, когда все закончится.
— Не будем тогда спешить с уборкой. Пусть еще немного подымит и повоняет то, что разбросано на полу.
— Верно. Если эти бакомбо еще стоят со своими ружьями наверху, пусть нюхают, пока им не надоест.
Министру Джозефу Китиги из его темного угла в угольной яме все, происходившее в кочегарке, видно не было, и он чисто физически ощущал поток протекающего мимо времени, и ему все время хотелось как-то его затормозить. Он знал, что, пока он сидит на жестком ящике, сколоченном их занозистых досок, он живет и должен радоваться тому, что он еще жив. Ибо как только его выведут, подталкивая прикладами, наверх, пойдет уже обратный отсчет времени…
Не прошло и часа после этого, как даже в трюмные помещения проник грозно-пугающий и уже заранее победный рев вертолетных моторов, загремели взрывы где-то наверху, пошла беспорядочная стрельба, но в кочегарке и в машине еще не знали, что началась атака правительственных войск вдоль берега Мфолонго. В машине, впрочем, знали больше. Там по-прежнему, не прерываясь, шел ремонт, и помощники механика Шастри и все машинисты возились у шатунно-кривошипного механизма правого колеса. Их хмуро-сосредоточенные лица блестели от пота и от мазков машинного масла. Перед тем, как началась атака, к ним почти скатился по гулкому железному трапу офицер мятежников и приказал готовить машину к действию. Возможно, окомбовцы собирались погрузить на «Лоалу» две — три роты своих солдат и высадить десант где-нибудь в тылу наступающего вдоль реки противника. Но механик Шастри, хоть и трусил в душе, ответил ему достаточно твердо, хотя и с оттенком сожаления, что машина совершенно не готова к пуску. При этом он красноречиво указал масляными пальцами на разобранные части упомянутого уже механизма, которые даже у профана вызвали бы такое впечатление, будто он находится рядом с больным, у которого все еще не закончена операция, хотя и вовсе не опасная, но с которой надо считаться. Офицер тогда выругался, и рука его какое-то время ерзала по кобуре с пистолетом, но Шастри с оскорбительной быстротой свой разговор с ним прервал и повернулся к звякающим разводными ключами машинистам. Он отчасти напоминал в тот момент Архимеда после взятия Сиракуз, но только без фатального исхода встречи ученого с вошедшим в его дом вражеским воином.
А потом звуки боя придвинулись вплотную и ушли постепенно дальше, а потом задержались на каких-то рубежах, где окомбовцы закрепились на своих позициях. На палубе парохода зазвучали уверенные шаги победителей, и министр Китиги в испачканной углем одежде окончательно поверил в свое спасение. Теперь ему предстояло вернуться в здание, где находилась временная власть в стране, и узнать, на что может рассчитывать член прежнего кабинета. Ему, конечно, хотелось верить, что он сохранит за собой свой пост. Китиги обнял приютивших его с риском для себя кочегаров, пообещал не забыть их заслуги и в качестве задатка вручил им довольно толстую пачку пондо, которую он достал из своей дорожной сумки. Муйико молча прижал руки к груди, а Симанго прочувствованно сказал на прощанье: