Комлев терпеливо выслушал вместе с другими набор малозначащих, от их частого употребления, и стандартных фраз о том, что каждый житель этой страны, независимо от расы и этнической принадлежности, должен вносить свой вклад в ее прогресс и процветание. Промышленность должна развиваться, сельское хозяйство — осваивать современные методы, транспорт, в том числе и водный, — работать эффективнее, перевозя пассажиров и нужные стране грузы. Чувствовалось, что Муго уже где-то получил необходимую речевую подготовку и у него уже была нескрываемая приверженность к этому нацеленному многословию, которое, как ему казалось, усиливало его значимость и поднимало в глазах других.
Никто здесь не знал, что у капитана Форбса была возможность не покидать пароход и оставаться на нем, но уже в качестве не капитана, а старшего помощника или некоего капитана-дублера. Капитаном же теперь мог быть только назначенный сверху «государственный попечитель», словом, тот, кому поручено управлять тем, что принадлежит частному лицу, причем неафриканцу. То, что Форбс давно был гражданином Бонгу, дела не меняло. Ему этот вариант даже и не предлагали, зная, что он его отвергнет и, возможно, в весьма грубой форме.
Комлев сидел и томился, выжидая момент, когда он сможет покинуть судно, так как на причале его сегодня встречал Мфумо и сказал, что будет его ждать у дома Дхармчанда. Он выглядел озабоченным и немного даже подавленным Комлев улизнул с судна сразу же, когда Форбс и Муго удалились в капитанскую каюту, возможно, для проверки и подписывания каких-нибудь актов сдачи и приемки. Не хотелось терять времени на переодевание, поэтому Комлев и отправился в город, сияя белизной своей формы, включая и чехол фуражки с эмблемой, придуманной, по словам Форбса, им самим еще в колониальные времена: между пальмовыми ветвями два скрещенных якоря, а над ними корона. После независимости корону пришлось убрать, и взамен там появилась летящая озерная крачка с черной головой и белым, раздвоенным хвостом. Комлев видел этих птиц, в полете напоминающих чаек, на озере Кигве.
— Мистер… — начал Мфумо при виде Комлева в его фуражке, но тот его бесцеремонно прервал, напомнив, что для него он просто Вадим. Или Комли, как многие его предпочитают называть.
— Да, Вадим, конечно, — поспешно согласился Мфумо, — но ты так сейчас импозантен, что это почти исключает всякую фамильярность. Так и хочется сказать: «Да, сэр».
— На судне мы только к капитану так обращались. А теперь, видимо, придется к этому государственному назначенцу Муго.