Шёберг пробкой выскочил из люка, получил объяснения и стал добросовестно исполнять обязанности начарта, то есть окинул взглядом цели и мгновенно прикинул варианты обстрела.
Сам же Мешков схватился за штурвал и принялся раздавать команды:
– Вандреич, кормовым дать вдоль палубы штук с десять. Если какая взорвётся прямо на палубе – туда и бить из носового, там слабое место. Трубу надобно сбить. Если после малых гранат устоит, то пару больших гранат рядом с ней положить. Буду обходить броненосец справа, так что пяток больших гранат постарайся уложить в одно место, а там по результатам.
Мичман отдал толковые указания:
– Кормовой, десяток гранат вдоль палубы и постарайся пару рядом с трубой зафитилить.
То ли Патрушеву повезло, то ли Мешков недооценил силу малых гранат, но дымовая труба после вспышки рядом с ней медленно начала заваливаться на палубу. Оставшегося давления пара хватило броненосцу, чтобы начать разворот. Но почему-то грозные тяжёлые орудия на носу молчали. Мало того: заткнулись все бортовые. Крепость получила передышку.
Ни Мешков, ни Шёберг не знали, что вся орудийная прислуга на батарейной палубе получила контузию близкими разрывами, то же произошло с офицерским составом, находившимся за стенками рубки. Людям нужна была минута-другая, чтобы прийти в себя, но как раз этого времени у них не нашлось.
Грохнули разрывы больших гранат. Первые три лопнули на высоте семи сажен над броневой палубой точно по её оси. Четвёртая взорвалась ближе к борту. Палуба прогнулась, но всё ещё держалась. С пятой гранатой Максимушкин чуть помедлил, дабы нацелиться как можно аккуратнее на самую носовую оконечность. Взрыв произошёл непосредственно на палубе, и уж тут последствия получились более чем серьёзными. На глазах всех, кто находился на палубе «Морского дракона», два куска бортовой обшивки были вырваны: не были они рассчитаны на удар изнутри. Броневые плиты с каким-то нарочитым замедлением плюхнулись в воду.
Разумеется, российские моряки не могли видеть состояния дел за бронёй. А оно было куда как скверным для французов. Те, кто находился под верхней палубой на баке, частично погибли, частично оказались сильно контуженными. Дюймовую броню разорвало на куски, и те вмялись в батарейную палубу, убив тех из прислуги погонных орудий, кто ещё оставались в живых.
Повинуясь командам, французские матросы бросились на помощь своим раненым и контуженным товарищам, унося их в лазарет, а мёртвых – в корабельную баню. Но работа оказалась бесполезной. Все переборки, трапы и детали набора, кроме бимсов, были сделаны из дерева. К тому же на батарейной палубе присутствовал порох в большом количестве. И всё это полыхнуло под действием огненного шара.