В Севастополе не было лавок, торгующих только книгами. Обычно торговые заведения предлагали покупателям не только печатную продукцию. На прилавке и полках красовались письменные принадлежности, табак в разных видах, подарочные папки и прочее в том же роде.
Покупатель был известен приказчику: мичман Шёберг регулярно покупал газеты. Но на этот раз речь шла скорее о закупке, чем о покупке. Приказчик послал за владельцем лавки, поскольку размер сделки, к вящей радости купца, впору было измерять в пудах, а не рублях. Если быть точным, то флотский ухитрился набрать книг на два с половиной пуда. Отобранными оказались все названия изящной литературы, какие только нашлись. Мичман также выгреб все гимназические учебники. Сомнение у него вызвал лишь толстенный и тяжеленный, бог весть как затесавшийся на полку Handbuch des Maschinenbaus[1], да и то по причине языка оригинала. Книга выглядела немалой даже в могучих руках Шёберга. Он повертел её, глянул на год выпуска – совсем новый справочник, пятнадцати лет ему не было. Видимо, на выбор появлияла также истинно немецкая дотошность издания. Иллюстрации тоже был хороши. Короче, Шёберг решился прихватить и этот том, хотя цена его была немалой даже по меркам Санкт-Петербурга, не говоря уж о Севастополе.
Правда, осторожный моряк сделал оговорку: дескать, если книга не подойдёт, то он её вернёт в течение трёх дней. Но купец пребывал в такой эйфории от продажи, что легко согласился на это условие.
Шёберг угадал. Тифор Ахмедович, принимавший товар (предполагалась пересылка его на Маэру), сначала не был настроен на покупку немецкой книги. Потом, узнав, что носителя такого языка найти нетрудно, задумался. Видимо, ему в голову пришла некая позитивная мысль, потому что рыжий магистр спросил:
– Иван Андреевич, как вы полагаете: Владимир Николаевич владеет этим языком?
– Конечно.
– А Михаил Григорьевич?
– Разумеется.
– А вы сами?
– И я тоже.
– Понятно, благодарю вас.
Тифор не сомневался, что один из офицеров согласится обучить маэрцев немецкому языку – с помощью магических методов, понятно, – включая сюда умение говорить, читать и писать, хотя и медленно. Мариэла вполне могла справиться с такой задачей. На безупречное произношение магистр не расчитывал: подобная работа была бы на уровне не магистра, а доктора магии разума. К тому же разговор с носителем этого языка виделся маловероятным. Мичман не имел понятия о таком подходе к изучению иностранных языков, и, по мнению весьма почтенного, разрешение на просвещение Шёберга в этом вопросе мог дать лишь Семаков.