- Прощайте, сударь, прощайте; очень вам благодарен, - говорил старик, провожая его и захлопывая дверь, которую тотчас же и запер задвижкой.
Квартира генеральши, как я уже заметил, была первая в городе. Кругом всего дома был сделан из дикого камня тротуар, который в продолжение всей зимы расчищался от снега и засыпался песком в тех видах, что за неимением в городе приличного места для зимних прогулок генеральша с дочерью гуляла на нем между двумя и четырьмя часами. На окнах висели огромные полосатые маркизы{38}. Внутреннее убранство соответствовало наружному. Из больших сеней шла широкая, выкрашенная под дуб лестница, устланная ковром и уставленная по бокам цветами. При входе Калиновича лакей, глуповатый из лица, но в ливрее с галунами, вытянулся в дежурную позу и на вопрос: "Принимают?" - бойко отрезал: "Пожалуйте-с", - и побежал вверх с докладом. Калинович между тем приостановился перед зеркалом, поправил волосы, воротнички, застегнул на лишнюю пуговицу фрак и пошел.
Генеральша сидела, по обыкновению, на наугольном диване, в полулежачем положении.
Мамзель Полина сидела невдалеке и рисовала карандашом детскую головку. Калинович представился на французском языке. Генеральша довольно пристально осмотрела его своими мутными глазами и, по-видимому, осталась довольна его наружностью, потому что с любезною улыбкою спросила:
- Вы помещик здешний?
- Нет-с, - отвечал Калинович, взглянув вскользь на Полину, которая поразила его своим болезненным лицом и странностью своей фигуры.
- Верно, по каким-нибудь делам сюда приехали? - продолжала генеральша. Она сочла Калиновича за приехавшего из Петербурга чиновника, которого ждали в то время в город.
- Нет, я здесь буду служить, - отвечал тот.
- Служить? - сказала генеральша тоном удивления. - Какую же вы здесь службу имеете? - прибавила она.
- Я определен смотрителем уездного училища.
Мать и дочь переглянулись.
- Что ж это за служба? - сказала первая.
- Это, верно, на место этого старичка... - заметила Полина.
- Да-с, - отвечал Калинович.
Мать и дочь опять переглянулись. Генеральша потупилась.
Полина совсем почти прищурила глаза и начала рисовать. Калинович догадался, что объявлением своей службы он уронил себя в мнении своих новых знакомых, и, поняв, с кем имеет дело, решился поправить это.
- Мне еще в первый раз приходится жить в уездном городе, и я совсем не знаю провинциальной жизни, - сказал он.
- Скучно здесь, - проговорила генеральша как бы нехотя.
- Общество здесь, кажется, немногочисленно?
- Кажется.
- Оно состоит только из одних чиновников?