, «Испано-Оливетти»: мы уедем отсюда и начнем свое дело.
— Вот только захотят ли марокканцы учиться машинописи — зачем им все это?
Рамиро сначала громко расхохотался, а затем принялся просвещать меня:
— Ну о чем ты говоришь, любимая? Наши курсы будут ориентированы на европейское население Марокко: Танжер — это свободный порт, интернациональный город, где живут люди со всей Европы. Там множество иностранных фирм, дипломатических представительств, банков и различных финансовых организаций, так что работы там предостаточно и везде требуется квалифицированный персонал со знанием машинописи, стенографии и бухгалтерского учета. В Тетуане ситуация несколько иная, но это не значит, что возможностей там меньше: население города не столь интернациональное, поскольку это столица испанского протектората, но там полно служащих и людей, желающих ими стать, а всем им, как ты прекрасно знаешь, нужна соответствующая подготовка, которую они и смогут получить на курсах Питмана.
— А если аргентинцы не согласятся на открытие филиала?
— Сомневаюсь. У меня есть в Буэнос-Айресе друзья со связями. У нас все получится, вот увидишь. Они предоставят нам свою методику и пришлют представителей для обучения наших сотрудников.
— А ты что будешь делать?
— Я один — ничего. Мы с тобой — все. Мы будем руководить фирмой. Ты и я, вместе.
Я нервно засмеялась, прежде чем смогла заговорить. Рамиро предлагал мне нечто невероятное: бедная безработная модистка, которая всего несколько месяцев назад хотела научиться печатать на машинке, чтобы зарабатывать на хлеб, вдруг, словно по волшебству, должна превратиться в хозяйку бизнеса, сулившего заманчивые перспективы.
— Ты хочешь, чтобы я руководила фирмой? Но я ни о чем не имею ни малейшего понятия, Рамиро.
— Как это ни о чем? Да тебе по силам любое дело. Просто у тебя не было возможности проявить себя: ты всю молодость просидела в четырех стенах и шила для других, потому что не имела выбора. Но подожди, Сира, твой звездный час еще впереди.
— А что скажут в «Испано-Оливетти», когда узнают, что ты уходишь?
Рамиро хитро улыбнулся и поцеловал меня в кончик носа.
— А что мне «Испано-Оливетти»? Обойдутся как-нибудь без меня.
Хоть курсы Питмана, хоть воздушные замки — я была согласна на что угодно, если предложение исходило из уст Рамиро: он говорил о своих планах с лихорадочным энтузиазмом, сжимая мои руки и заглядывая в самую глубину моих глаз; он повторял, что мне нет равных и все будет прекрасно, если мы поставим на наше будущее. Курсы Питмана или котлы в преисподней — что бы нас ни ждало впереди, я была готова следовать за ним повсюду.